Дракула против Гитлера (ЛП)

Люсиль была совсем не против ехать в город на велосипеде. Такие поездки она совершала в детстве много раз. На этом самом велосипеде. Она выехала на главную дорогу, ведущую в город. На нее нахлынули воспоминания, у каждого дома и крестьянского поля, мимо которых она проезжала. Она с наслаждением впитывала в себя атмосферу и звуки весны, распускающихся цветов плодовых деревьев, яблонь, слив, груш и вишни, смешанных с чуть заметным едким запахом навоза, разбросанного по свежевспаханным полям. Блестящая зеленая трава под деревьями была украшена опавшими лепестками, словно нарочно и тщательно уложенными художником по коврам. Она чуть не позабыла обо всем другом на свете посреди этого зеленого буколического пейзажа.

Оркестр на корабле продолжал играть. Но Люсиль была не из тех, кто танцует под его погребальную песнь.

Большинство домов вдоль дороги были безлюдны, так как их жители уже отправились в город на праздник, дороги были такими же пустынными. В голубом небе волнующимся облачком порхала стая скворцов. Коллективный бессмысленный полет, подумала она, так похожий на эту коллективную, бессмысленную войну.

Люсиль пыталась окунуться, утонуть в этом идиллическом весеннем царстве. И это, казалось, у нее получалось. Ее горькие размышления постепенно смягчались пред этой пасторальной картиной. Пока она не услышала у себя за спиной громкий грохот и рычащий гул двигателей. Оглянувшись назад, она увидела, что по дороге едет колонна машин.

Она свернула на своем велосипеде на узкую обочину, но вскоре была вынуждена вообще съехать с дороги. Балансируя на краю канавы, она почувствовала порывы воздуха, ударившие в нее со стороны проехавших мимо грузовиков.

Они были немецкими.

Все знают, какую важную роль играет внешность, женщины больше, мужчины меньше; красное платье говорит об одном, облегающее черное — о другом. Соответствующая прическа, убедительно и умело нанесенный макияж и правильно подобранная обувь, всегда правильная, подходящая обувь.

И поэтому Люсиль по достоинству ценила искусную руку, стоявшую за созданием немецкой формы, особенно этих страшных подразделений Ваффен SS. Серая, стильная, производящая сильное впечатление нацистская форма СС в сравнении с мешковатой коричнево-костюмной шерстью румынской армии отличалась как ястреб от дворовой курицы. Даже от немецкого транспорта исходила какая-то беспощадная сила и власть.

Люсиль глядела на то, как они двигались мимо нее, впереди ехал полугусеничный грузовой тягач с резиновыми шинами спереди и стальными гусеницами сзади.

Единственным пассажиром в нем был какой-то майор СС, стоявший прямо, одной рукой небрежно опираясь на стойку пулемета, установленного в центре машины.

Взгляд Люсиль был прикован к фуражке офицера и страшной эмблеме мертвой головы на ней. Под тенью козырька были видны холодные голубые глаза человека, столь же твердого, как сталь, на которой он ехал. На плечах его было длинное черное кожаное пальто, тянувшееся вплоть до щиколоток его черных сапог. Он стоял прямо, как статуя, высеченная в восславление Германского Тевтонского идеала.

Он проехал мимо Люсиль, даже не взглянув в ее сторону. Это было само по себе необычно, так как Люсиль Ван Хельсинг привыкла, что на нее обращают внимание.

Ее яркие, разлетающиеся в стороны рыжие волосы, потрясающей красоты черты лица и стройная, аппетитно сложенная фигурка обычно вызывали по меньшей мере один брошенный на нее взгляд, но чаще всего второй и третий. Она этим не очень-то и гордилась. Это был факт ее жизни с подросткового возраста. Она просто принимала это как должное. И да, она неоднократно пользовалась этим фактором, но рассматривала его как не более чем небольшое везение в наследственной лотерее.

Полугусеничный вездеход с грохотом проехал мимо нее, словно непристойным матерным лязгом своих стальных гусениц нарушив сельскую идиллию, окружавшую Люсиль.

За ним следовали четыре грузовика, набитые немецкими солдатами, также ехавшими стоя. Кто из нижестоящих чинов посмеет сидеть, если их командир стоит? Их форма тоже была продуманной и толковой, чистой, как автоматы и пулеметы, плотно пригнанные у них на груди. Каждый полный солдатами грузовик, проехавший мимо Люси, заставил ее похолодеть. Эти солдаты не были мобилизованными крестьянами. Это были закаленные войска, у каждого из них было лицо участника боевых действий. Люсиль знала, в чем разница. Она узнала этот взгляд на их лицах, она уже видела его в своем собственном зеркале. Это были убийцы.

Ситуация изменилась.

Как только проехал последний грузовик, Люсиль вновь села на свой велосипед и стала крутить педалями со всей силы, погнавшись в туче пыли вслед за колонной.

Она должна была предупредить отца и всех остальных.

Когда она приблизилась к окраине города, она взглянула на знакомые места уже другими глазами. Глазами немцев. Почерневший от огня остов танка, сдвинутый к обочине дороги. Надпись граффити известковой побелкой на башне: «Антонеску сдохни!» Румынские армейские каски на столбах забора — все изрешеченные пулями.