Драма в Тихом океане

– Сто восемьдесят на сто двадцать, – она почувствовала себя преступницей: дать парню алкогольный напиток, не померив давление. Анастасия, что ты за врач! Уверена, видите ли, в том, будто экипаж – поголовно здоровые люди. Нечего ей, видите ли, делать! Кстати, надо будет с профилактической целью мерить давление у всех. Даже внешне самых здоровых. – Миша, ты почему ни разу не обратился ко мне?

– Я же говорю, привык! – он досадливо поморщился. – Больная голова – такие пустяки по сравнению с тем, что случилось у нас на судне. Понимаете, ведь это убийство, и убийца до сих пор гуляет на свободе и думает, как он обвёл всех вокруг пальца!

– Но ведь капитан посадил под арест подозреваемого, – Анастасия на всякий случай забросила удочку, чтобы посмотреть, как Панкратов на неё клюнет.

Он и клюнул, Да так, что чуть леску не оборвал. От возмущения.

– С таким же успехом он мог посадить под арест ещё десяток моряков. И кока в придачу.

– Но ведь нунчаки… прядь волос…

– А это вообще возмущает меня так, что я даже задыхаться начинаю. Ведь он, этот скот, ни перед чем не остановился. Ее волосы… он же у мертвой их вырвал. Анунчаки, говорят, у Фёдора Ивановича накануне украли. Вы бы поговорили с ребятами, может, кто видел, как к стармеху в его отсутствие кто-то заходил… Федор Иванович ведь как нарочно свою каюту никогда не запирал.

– Мало ли кому мог понадобиться стармех!

– Но не тогда, когда он в машине.

– Нет, это вряд ли мы установим. Тот, кто к нему залез, наверняка принял меры, чтобы его не увидели.

Анастасия замялась.

– А ты сам к стармеху плохих чувств не испытываешь?

Он как-то по-детски покачал головой.

– Он же не виноват, что Машка его любила. Фёдор Иванович честно сказал ей, что любит жену… За что же мне его ненавидеть? Это жизнь.

Миша обреченно вздохнул.

– Послушай, Миша, а ты сам не хочешь у ребят поспрашивать? Может, тебе они скорее расскажут?

Глаза матроса оживились.

– Правда, а я и не подумал! На самом деле, поспрашиваю, может, кто видел да значения не придал. И вообще, неплохо бы по минутам проверить, где она была и с кем общалась вплоть до учебной тревоги.

Если бы Анастасия могла представить себе, к чему приведут эти расспросы, она бы ни за что не стала привлекать к этому делу Панкратова. Или, по крайней мере, посоветовала бы ему проводить свои расспросы с кем-нибудь вдвоём.

А пока она шла к своей каюте и думала, что разговор с Михаилом вовсе не был безрезультатен. Оказывается, между Машей и Фёдором были далеко не мимолетные отношения. С её стороны уж точно.

Глава двадцатая

– Товарищ старпом, вызывали? – Анастасия подчеркнуто скромно остановилась на пороге каюты Игоря Валентиновича.

– Вызывал! – он тоже сделал строгое лицо, но надолго его не хватило. Он подскочил к Анастасии и взял на руки, пройдясь по каюте взад-вперед. – Какая ты легкая. И ведь я обращал внимания, отсутствием аппетита ты не страдаешь. На диете не сидишь, ешь всё подряд.

– У меня хороший обмен веществ, – вздохнула она и прикрыла глаза.

Он осторожно поцеловал её в губы.

– И пахнет от тебя, как от ребенка. Грудным молоком. Или парным.

– И сеном, – подсказала Анастасия, приоткрыв глаз.

– Наверное, в детстве ты была ужасной озорницей.

Она соскользнула с его рук на пол.

– У тебя сегодня сентиментальное настроение, а у меня наоборот, жёстко-деловое.

– Узнала что-нибудь новое? – посерьёзнел он.

– Я всего лишь подумала: любил ли кто Машу из мужчин по-настоящему, или все они боролись за то, чтобы привязать еёк себе настолько, чтобы девочка не могла вырваться.Так сидела бы на этой самой цепи.

Но потом она подумала и решила: Миша Панкратов, наверное, всё же любил. Если он согласился жениться на ней, даже не будучи уверенным, что это его ребенок.

– Ну, да! – фыркнул Игорь. – Не могла вырваться. Выдумщица ты, Асенька! По-моему, она только и делала, что срывалась с этой самой цепи и убегала на свою так называемую свободу.

– Разве свобода может быть так называемой?

– Может. Если она находится в каждой отдельно взятой каюте.

– То есть, теперь ты говоришь открытым текстом, что Маша была нимфоманкой.

– Не знаем мы ваших мудреных слов, доктор, но секс она любила.

– И все об этом знали!

– Знали. Ну и что?

– А то! Чего ж мы тогда гадаем, какие у Фёдора в прошлом были враги, если они могут быть теперь, как ты говоришь, в каждой каюте!

– Ты зачем ходила к Панкратову? Решила поговорить со всеми дружками?

– Михаил – не все. Михаил хотел на ней жениться. Тем более, что она ждала от него ребёнка.

– Это он тебе так сказал?

Анастасия смешалась. В самом деле, что это она, увлёкшись сбором информации, даже начала заниматься подтасовкой фактов. Кто теперь может сказать, чей это был ребёнок?

– Теперь-то, какая нам разница! – всё же проговорила она.

– Не скажи, – покачал головой Игорь, усаживая Анастасию на свою койку. – Теперь мы могли бы точно решить, как там у тебя говорили древние греки, куи?

– Это любимое выражение юристов, – улыбнулась Анастасия.

– Короче, давай немного полежим и подумаем. В таком деле нельзя торопиться.

Он скользнул следом, накрывая Настю собой.

– Ты не замерзла?