Драма жизни Макса Вебера

Была еще масса персональных обязательств, с которыми становится особенно сложно справляться в ситуации финансовой стесненности. Взять, например, поиск жилья. До того как была снята квартира в доме Елены Болау, Макс и Марианна недолго жили в гостях у четы Яффе в их городской квартире в Мюнхене. Можно себе представить всю бездну неловких и двусмысленных ситуаций, возникавших в этом сожительстве. Такого рода межличностные проблемы также проходят у нас по разряду быта, как определили их Макс и Эльза в своей переписке. Их любовь, если судить только по письмам, была вроде бы изолирована от быта, но куда было деваться от сложных систем родственных, матримониальных и прочих отношений, в которые была вплетена жизнь обоих. У каждого было множество обязанностей перед другими людьми. Макс был привязан к своей жене, а также к Мине Тоблер, о чем уже было сказано выше. Именно Марианна спасла его от психологической и физической катастрофы, практически выходила его в период страшной болезни. Она его поддерживала, организовывала его отношения с внешним миром и благодаря своим деньгам обеспечивала весьма высокий уровень и образ жизни. Она была неотъемлемой частью жизни Макса. Он без нее существовать не может, о чем он не постеснялся прямо заявить даже горячо любимой Эльзе (с. 293). Марианна, в свою очередь, обожала мужа, служила ему «как гению» (с. 181), но вовсе не сводила собственную жизнь к его жизни. Гений гением, но независимо от Макса Марианна оказалась вполне самостоятельной писательницей и общественным деятелем. Она стала заметной как автор нескольких собственных книг и множества статей о роли женщин в обществе, о любви и браке и, несмотря на то что двусмысленный характер их супружеской жизни не был скрыт от тех, кому это было интересно в научной и околонаучной, а тем более в феминистской и околофеминистской среде, она все равно считалась признанным экспертом по любви и браку. В 1918–1919 гг. она была избрана депутатом Баденского парламента – от той самой партии, на которую работал Макс и на тех самых выборах, которые для него закончились бесславно (с. 337). Можно представить себе чувства, обуревавшие Макса, когда он пишет в письме Эльзе (или сообщает кому-то из коллег), что Марианны сегодня не будет, она в Карлсруэ на парламентской сессии или что «секретариат готовит ей материалы к сессии», или что-то еще из деталей ответственной жизни народного избранника. Я не говорю уже о роли Марианны в издании величественных трудов Вебера и в создании величественного образа его самого. Ее «Жизнь и творчество Макса Вебера» (МВ) – это достойный пьедестал памятника ученому. Марианна не была унижена своей на первый взгляд двусмысленной ролью при нем потому, что она сумела благодаря силе своей любви к Максу преобразовать свою судьбу в свою волю, благодаря чему она ощутила себя не жертвой собственной судьбы, а ее хозяйкой. Об обстоятельствах страшной болезни Макса она пишет: «Наша любовь дала нам силы вобрать и эту судьбу в нашу волю» (МВ, 234). Можно было бы сформулировать это несколько иначе: «Наша любовь дала нам силу воспринять эту судьбу как нашу собственную волю». Но и в том и в другом варианте формулировка кажется ключом к пониманию жизни и судьбы Марианны.

Еще Макс был ответствен перед Миной Тоблер, любовная связь с которой началась в 1912 г. в Гейдельберге. Что эта связь значила для Макса, уже было сказано. Возвращение Эльзы сделало продолжение связи с Миной невозможным, но Макс, как это с ним бывало, избегает окончательных решений, он по природе своей не может сделать женщине больно, скорее женщина должна доставить ему боль. Мина хочет к нему в Мюнхен, чтобы все было как раньше в Гейдельберге. Но это невозможно, идет уже совсем другая жизнь, и Макс Вебер пишет то Марианне, то Мине, то Эльзе, иногда, как уже сказано, в один и тот же день, иногда даже применяя одинаковые ласковые обороты, но как ответственный человек и большой ученый не путаясь в обращениях, прощаниях и милых домашних кличках (Мина – Юдифь, иногда Тобелькинд, иногда просто Ребенок, Марианна – Мордочка, Мордашка, Меделе (Девчушка), моя Девочка, Эльза – Любимая, Золотая Эльза и т. д., он для Эльзы – Граули, для остальных – Макс или просто М). Но все равно в отношении Мины никуда не девалась нежность. Он по-прежнему позволяет ей себя любить и уверяет в своей любви, вспоминает счастливые часы в прошлом и ссылается на постоянные временные трудности, перегрузку работой и т. д., почему он очень хочет, но никак не может увидеться с ней. Об Эльзе в письмах Мине он, конечно, молчит, но с Эльзой Мину и собственно проблему расставания с Миной обсуждает, пеняя на самого себя за собственную нерешительность. Эльза разумно говорит, что он не должен идти Мине ни в чем навстречу, потому что потом уже не отвяжется.