Драма жизни Макса Вебера

Фактически с этого времени обострилась – нет, не вражда, а скорее конкуренция между братьями, приобретшая принципиальный характер. Мы говорим конкуренция, а не вражда, потому что она хотя и проявлялась буквально на всех уровнях жизни – от науки до любви (имеется в виду борьба за склонность Эльзы Яффе), отнюдь не исключала моментов достаточно глубокого сотрудничества. Они вместе работали, например в леволиберальной Немецкой Демократической партии (в 1919 г.), одним из основателей которой был Альфред Вебер. При посредстве партии и Альфреда Макс Вебер должен был выдвигаться в депутаты общегерманского Национального собрания, но, несмотря на активное участие в разработке партийных документов и в предвыборной пропаганде, на окружных партийных выборах его кандидатура была отвергнута (с. 337). Он направил в партийный президиум крайне вежливое письмо с отказом от дальнейшего сотрудничества и уверениями, что тем не менее он всегда будет бороться за идеалы демократии, в котором все же читалась глубокая обида. Партийные руководители, хорошо знавшие характер Макса Вебера, наверное, обрадовались, что назревающий скандал не состоялся и конфликт разрешился так легко. Но в целом не сотрудничество, а конкуренция была характерна для всей дальнейшей жизни Макса и Альфреда. Причем Макс выиграл в науке, в общественном влиянии и в посмертной славе, а Альфред выиграл в любви, но так, что не мог даже позволить себе торжествовать, но об этом ниже. И оба в конечном счете чувствовали себя ущемленными. Два события, иллюстрирующие этот тезис. Об одном пишет Мартин Грин: когда Макс Вебер в июне 1920 г. метался в лихорадке на постели, ставшей его смертным ложем, он попросил принести ему молока, а через пару минут, еще не получив его, стал бормотать: «Несите, несите скорее, а то Альфред его выпьет» (MG, 226).

Второй пример о том, как Альфред мстил Максу через тридцать и более лет после его смерти, то есть вражда-конкуренция продолжалась. Альфред достиг любых возможных вершин в работе, мест и званий в профессиональном сообществе и все равно читал свои лекции в большой аудитории Гейдельбергского университета, где стоял бюст Макса Вебера, жил в городе, который уже рекламировал себя как город Макса Вебера, а у студентов имел очень обидное прозвище «минимакс». В 1954 г. в знак 90-летия со дня рождения Макса Вебера тогдашний президент ФРГ, известный политический журналист и писатель, а также горячий обожатель Макса Вебера Теодор Хойс опубликовал большое эссе о Максе и послал его Альфреду. Ответ был обескураживающим: Альфред удивлен тем, что кому-то еще интересен этот устаревший автор с его архаичной политической философией (MG, 234). Нельзя сказать, что он был совсем не прав и что политическая философия Макса Вебера в середине 50-х была, что называется, up to date, но все равно так писать было нельзя, это был знак открытого неуважения и даже враждебности. Альфреду было уже 90 с лишним лет, когда он писал этот отзыв, но он все равно воспринимался другими и видел, похоже, сам себя младшим братом великого человека и не очень важным мыслителем.