Драматические произведения. Мемуары

— Придётся сказать господину Бомарше истинную причину затруднений. Военное ведомство не располагает достаточными средствами, чтобы выпустить из своих рук такую огромную сумму задолго до её выплаты.

— В силу какой же извращённой идеи, — ответил я молниеносно, — вы хотите, чтобы я оставил в ваших руках мои средства, обрекая их на бездействие и произвол злого умысла, если само французское правительство не считает себя достаточно богатым, чтобы рискнуть на это? Господа, это кладёт всему конец. Позвольте мне уйти.

Я поднялся. Вошель остановил меня, говоря, что я неправильно истолковал его намерения; что никто не хотел вырвать у меня согласие силой, поскольку вопрос о помещении денег на хранение у моего нотариуса урегулирован с комитетами; но что после того, как я уже стольким благородно пожертвовал, мне не след рассматривать как жертву знак доверия к французскому правительству; никто не хочет меня обманывать; мне будут бесконечно обязаны; для того чтобы побудить меня решиться, они готовы, если я хочу, дать мне сейчас на ведение дела не сто тысяч флоринов, а двести, при условии, что я соглашусь получить векселя на срок, с датами по договорённости, что соответственно уменьшит торговый процент, который, кажется, меня раздражает. Голова моя горела! Я молча метался по кабинету министра, куда то и дело входили люди, — я тщетно искал разгадку. Я был в ужасном замешательстве.

Что это? Ловушка? Истинное положение вещей? Оба министра, которые, я должен отдать им справедливость, были тут совершенно ни при чём и которых новое препятствие поразило не меньше меня, заверили, что доложат обо всём в точности собранию комитетов и что комитеты воздадут мне честь, как достойному гражданину.

Господин Вошель, считая дело замётанным, хотя никто о том не обмолвился ни словом, унёс акты, чтобы их переделать к завтрашнему дню и, убрав слова «деньги будут положены у моего нотариуса», вписать, что я получил двести тысяч флоринов вместо ста.

Что до меня, то я ушёл в нестерпимом смятении. Я хотел писать министрам, умоляя их считать сделку несостоявшейся, прося их вернуть мне моё слово. Но ведь они вели себя так достойно! Моё непреоборимое отвращение могло быть повёрнуто против меня, превратно истолковано как намерение, взяв назад данное слово, предпочесть вражеское золото благу отчизны.

Наконец, так ничего и не решив, я пошёл на следующий вечер к г-ну Лажару. Г-н Вошель прочёл новый акт, каждый из нас сверил свой экземпляр. Я, как мертвец, выкопанный из могилы, взирал на г-на Вошеля, ожидая, пока всё будет кончено. Докладчик дал акт на подпись министрам; настал мой черёд; я колебался; меня торопили; я молча подписал. Г-н Вошель засунул один из четырёх экземпляров в карман; я попросил ордера на получение денег; сев за стол, г-н Вошель внезапно вспомнил, что ему вручён протест некоего господина Провена и что, пока его арест не снят, ни один министр, — сказал он, — не может выдать мне денежный ордер.

— Но, сударь, — сказал я горячо, — вы заставили меня признать в акте, что я получил деньги наличными.

— Это ничего не меняет, — сказал он, — необходимо только составить дополнение к акту, в котором будет сказано, что, в связи с данным протестом, вы ничего не получите, пока он не будет снят.

— Господа, — сказал я, — этому Провену дважды было отказано. У него не может быть ко мне претензий, я никогда не имел с ним дела: он просто орудие, которым воспользовались за неимением другого, чтобы любым путём мне помешать. Он требует восемьдесят тысяч франков с моего брабантского поставщика, который пишет, что ничего ему не должен. Но при чём тут моё дело, имеющее столь важное значение и затрагивающее государство и меня? Удержите, если хотите, сто тысяч франков или сто пятьдесят тысяч; но не губите сами то, в чём вы жизненно заинтересованы, ставя нас всех в зависимость от этого человека; он ведь до вынесения окончательного приговора, которым ему будет отказано, может воспользоваться по закону тысячью и одной отсрочкой.

— Сударь, — сказал мне г-н Вошель, — этого министр сделать не может; но добейтесь, чтобы опротестователь объяснился перед судом относительно максимальной суммы его претензий к вашему поставщику, независимо от того, обоснованны они или нет; возьмите о том выписку; тогда можно будет выполнить вашу просьбу.