Драматические сочинения и переводы Н. А. Полевого. Часть третья

Друзья г. Полевого, говоря об его драмах, всегда прибавляют: «Если бы г. Полевой не писал для сцены, что было бы с русским театром?» Весьма достойно замечания, как г. Полевой, владеющий умом сметливым и оборотливым, являлся всегда там, где совершалось падение какого-нибудь рода словесности… Упали журналы в Москве и Петербурге и, состаревшись, лениво меняли свои страницы… Г-н Полевой явился кстати с своим «Телеграфом»… Умер Карамзин, не завещав никому исторического пера своего… Г-н Полевой тут как тут с «Историею русского народа»… Упала русская драма на нашей сцене. Деятельный и остроумный князь Шаховской сходит с нее с бесконечным роем своих произведений. Г-н Кукольник делает трагические усилия, чтобы поддержать нашу Мельпомену, но и тот покидает роль драматика. Сцена почти пуста и живет только переделками с французского… Г-н Полевой и тут поспевает и строит какую-нибудь драму из обломков патриотической драмы Ильина и Федорова, из прежних мотивов князя Шаховского, из ужасов неистовой мелодрамы французской, воспроизведенной им в «Уголино», из прежних детских своих воспоминаний о драме Коцебу, с примесью некоторых новых из Дюма, Гюго, Шиллера, Шекспира, а иногда из опер, как, например, «Фрейшица» и проч. Вот происхождение драмы г. Полевого… Это постный ужин, который хозяин дома, за неимением свежей провизии, на скорую руку составляет из оставшихся объедков от своей обеденной трапезы и предлагает неожиданно наехавшим гостям… Они и тому рады, по известной пословице русского хлебосольства о безрыбье…

Ничего не может быть справедливее и беспристрастнее этого суждения, так замысловато и остро высказанного! Есть истины до того очевидные и неопровержимые, что в них не могут не соглашаться люди самых противоположных характеров, самых несходных убеждений и направлений, словом, люди, которым как будто назначено ни в чем не соглашаться друг с другом. Такова, например, истина суждения «Москвитянина» о патриотических и всяких других «представлениях» г. Полевого: мы, ни в чем не согласные с «Москвитянином», признаем его мнение о драмах Полевого неоспоримо истинным и думаем, что если сам г. Булгарин, сей искренний друг г. Полевого, не согласится теперь с этим мнением, то разве по каким-нибудь непредвиденным обстоятельствам настоящей минуты…[2] Что же касается до мнения «Москвитянина» об изворотливой и сметливой литературной деятельности г. Полевого, всегда поспешающей строить и созидать на развалинах падших зданий, из мусорных материалов самых этих развалин, – то это мнение, с которым мы безусловно согласны, еще прежде «Москвитянина» высказано самим г-м Булгариным, с которым мы тогда же в этом согласились. А было это, помнится, еще в 1839 году; и «Отечественные записки» в свое время сообщили публике этот любопытный факт беспристрастия г. Булгарина в деле литературного суждения о друге; но как повторение основательных мнений, чьи бы они ни были, служит к их распространению и утверждению, то мы вновь сообщим читателям интересное мнение г. Булгарина, – тем более что это нужно нам, в настоящем случае, для доказательства единодушного согласия всех и каждого в деле слишком очевидных истин.