Драматический взгляд. Пьесы

Посол: Зависть. Да, да, именно зависть. Видите ли, Сандра, я уже давно живу в Трое и могу позволить себе иногда посмотреть на происходящее несколько отрешенно. Не как спартанец, но и не как троянец. Их, спартанцев, до глубины души ранит ваше превосходство.

Кассандра: И в чем же оно, наше превосходство?

Посол: О, во многом. Эти ваши высокие технологии, эти ваши прекрасные дороги на две колесницы в каждую сторону. А это ваше капельное орошение, просто издевательство какое-то над бедным спартанцем, который ковыряет свою, хотя и плодородную землю, но зато дедовской сохой. А эти ваши высотные дома в три, а порой и в четыре этажа. Что должен чуствовать простой спартанец, ютящийся в свой, хоть и просторной, но одноэтажной халупе? Вот они, ну то есть мы, и решили воспользоваться таким прекрасным поводом. Ведь месть за обиженного мужа выглядит много благороднее банального желания пограбить. Да что я говорю! Даже не пограбить, а просто разрушить.

Кассандра: Ваши речи тоже не слишком патриотичны.

Посол: Наболело, знаете ли. Возможно, я слишком долго живу заграницей.

Кассандра: Как все это грязно! Как подло!

Посол: Политика, Сашенька, все это долбанная политика. И ничего тут не поделаешь. Но есть еще одна причина, по которой я пытаюсь вам помочь в силу моих скромных возможностей.

Кассандра: Что именно?

Посол: Нечто нелицеприятное, такое в чем сам себе не сразу признаешься. Ведь и я сам. я тоже полон этой зависти, я такой же как и все, ничуть не лучше. И нечто так глубоко, а может и не так уж глубоко, внутри меня требует – сожги, растопчи, уничтожь. Убей – наконец.

Кассандра: Ничего не понимаю! Тогда почему..?

Посол: Да потому что мне стыдно. Я не хочу быть таким, не хочу завидовать и разрушать. И не буду. Впрочем, все это для меня, вам это все равно не поможет.

Кассандра: Что же нам делать?

Посол: Боюсь, что вам не понравится мой совет.

Кассандра: Да ладно, я уже ничему не удивляюсь. Что вы нам посоветуете?

Посол: Бегите!

Кассандра: Бежать?

Посол: Да, именно, и без оглядки.

Кассандра: Неужели нет иного выхода? Ведь разумные люди всегда могут договориться. Мы можем поделиться своими технологиями, мы можем построить вам дороги, можем научить капельному орошению…

Во время последующего монолога Посла, он непроизвольно наступает на Кассандру, а она, отступая от него поднимается на ступеньки.

Посол: Бессмысленно. Ахейцы слишком самолюбивы, чтобы что-то принять. Судите сами. Сейчас они убеждены, что они самый передовой народ, что их ученые самые ученые, а их города – самые красивые. В глубине души они, конечно, понимают, что все это, мягко говоря, не совсем так. Но они никогда в этом не признаются ни миру, ни, в первую очередь, самим себе. А вы предлагаете ткнуть их носом в то что они не хотят видеть. Ну а если становится слишком заметно, что у кого-то дома выше и дороги шире, то можно сжечь те дома и разрушить те дороги. Тогда наши, пусть даже одноэтажные, дома будут самыми высокими, а наши не слишком хорошие дороги – самыми лучшими. Можно, конечно, научиться строить и дома и дороги, но этот путь значительно длиннее и труднее. Ну так будем же разрушать, кричим мы в толпу. И толпа радостно несется разрушать. И, вы знаете, Сандра, на этом пути тоже удается кое-что изобрести. Например таран для разрушения домов и подобные гадости. Правда это не прибавит нам домов, зато прибавит немало того, что почему-то называется национальной гордостью.

Замечает Кассандру на ступеньках, отходит. Кассандра подступает к нему, заглядывает в глаза.

Кассандра: А как же вы? Я ведь чувствую вашу боль сквозь весь этот сарказм. Вы ведь не хотите, чтобы весь этот ужас обрел плоть. Так вернитесь в Спарту, идите к царям, идите к простым ахейцам, кричите, наконец, на площадях, как я кричу.

Посол: Да, я в ужасе! И да, я не хочу. Но в Спарту не вернусь и кричать на площадях не буду.

Кассандра: Почему же?!

Посол: Потому, что Спарта – это отнюдь не Троя. Здесь у вас народ избалован изобилием и развращен демократией. Вас, Сандра, здесь демократично игнорируют. А там меня вульгарно зарежут посмей я только сказать то, что хотел бы сказать, но никогда скажу. Или цари меня убьют, или это сделает благодарный им народ.

Кассандра: Но почему?