Драматичні твори

Помер Іван Антонович 29 грудня Г)52 р. Його мистецький доробок значний, хоча й нерівноцінний. Виявивши свій талант як прихильник гострого сюжету, в розвитку якого окреслювалася певна значуща авторська ідея, драматург створив видатну філософську драму — п’єсу «Майстри часу». У своїй творчості він свідомо занурюється в кілька важливих для нього особисто проблем. Став хрестоматійним опис стола письменника, на якому сусідували пісочний годинник, череп, розкішна троянда і давні фоліанти. Але ця самозаглиблена зануреність дозволяла письменнику осягти й значиме для широкого загалу. Недаремно критика адресувала йому слова Євгена Плужника — він, справді, був «з тих багатих душ, що вміють Всесвіт слухати з кімнати». Своїми ж історичними драмами «Свіччине весілля», «Алмазне жорно», «Ярослав Мудрий» він не тільки говорив про славне, хоч і складне наше минуле, а й був суголосний своїми думками та ідеями змагання сучасного йому дня. Тому вони хвилюють і наступні покоління радянських людей.

В. С. БРЮХОВЕЦЬКИЙ

ДРАМАТИЧНІ

ТВОРИ

ИЗГНАННИК ВАГНЕР (Асіа^іо сопзоіапіе) Драма в 1 действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Рихард Вагнер¹ 36 лет.

Отто Э й с л е б е н, профессор — 55 лет. Вероника, его дочь — молодая девушка. Рамингер, юстиции советник — 35 лет.

Место — в доме Эйслебена в Иене ². Время—19 мая 1849 года.

Гостиная в доме Эйслебена в Иене. Двери посередине, открытая дверь в сад, слева — входная, справа — во внутренние комнаты. Направо — фортепиано, налево, ближе к авансцене,— окно на улицу. Уютная бюргерская обстановка. Догорает майский день.

Вероника сидит у окна и шьеї за маленьким рабочим столиком. Работа не спорится. Она часто опускает руки и смотрит на улицу или остается неподвижной, полная мечтательной грусти.

Вероника. Завтра последний день. Завтра я должна дать ему решительный ответ — и что я могу сказать, бедная, глупая девушка? Что я могу сказать господину советнику, такому блестящему, умному, важному... Сказать, что я люблю другого... признаться, что я люблю Ульриха, которого даже папа называет... вором. Господи, и подумать страшно... (Молчит.) И неужели он не вернется? Вот уже три месяца, как я жду его каждый день. Каждый вечер я гляжу на дорогу и жду дилижанса из Веймара ³— весело трубит рожок и мчится большая карета,— сколько дверей отворяется ей навстречу!.. Но день проходит за днем, и карета мчится за каретой... а его все нет. Неужели завтра конец? Целый день меня преследует мысль, что сегодня что-то случится, что-то придет мне на помощь...

За окном звук трубы.

Боже мой, дилижанс! (Распахивает окно.) Нет... это солдаты... патруль. Да и почему он должен приехать сегодня — именно сегодня... (Грустно опускает голову.)

Эйслебен (входит' из правой двери, под мышкой у него газета, в руке другая). Вериночка, ты здесь? А знаешь, ведь я был прав: ходят слухи, что он вернется.

Вероника (быстро встает). Кто вернется? Ульрих? Да неужели!

Эйслебен. Э! Ульрих! Какой Ульрих? Э-э-э, какой там Ульрих — бездельник, пустая голова. Гагерн⁴, Генрих Гагерн — президент парламента! О чем ты думаешь, не понимаю!

Вероника (печально). Президент парламента... в самом деле, папа?..

Эйслебен. О, он им всем покажет! Я иду в кофейню. Должно быть газеты уже получены. Это все Австрия — я всегда говорил ⁵. Почисти мне сюртук, дитя мое, кажется, я немного запачкался.

Вероника. Бог с вами, папа, где же вы перемазались!

Эйслебен. Э... Это, должно быть, в библиотеке, я пересматривал газеты за прошлый год... Спасибо, спасибо, дитя мое. Кажется, теперь ничего.

Вероника. И галстук совсем набок. (Завязывает ему бант.)

Эйсл ебен (целует дочь). Кто мне теперь будет завязывать галстук... некому будет смотреть за старым профессором... некому наливать ему кофе по утрам, некому причесывать его седую голову.

Вероника. Папочка!

Эйслебен. Такова жизнь. Когда ты будешь фрау советницей, забудешь о старом папочке. (Садится.)

Вероника. Папа!

Эйслебен. Вчера советник Рамингер говорил мне, что завтра ты обещала дать ему решительный ответ. Знаешь, Вериночка, он, кажется, того... недоволен твоей... э-э-э... нерешительностью.

Вероника (ходит). Господи, и зачем он меня выбрал! Мало ему девушек в Иене.

Эйслебен. Да ведь он тебя любит, дочка. Господин Рамингер — юстиции советник, не сегодня-завтра президент суда, еще молодой человек, хорошей фамилии, известен при дворе,— что можно сказать против такого мужа? Я умру спокойно, если оставлю тебя его женой.

Вероника (ложал руки). Неужто он не вернется... никогда не вернется?

Эйслебен. Кто не .вернется? Как, опять? Опять этот бездельник, этот, иі сіісііиг ¹⁷, негодяй, пустая голова!

Вероника. Папа! Не смейте так говорить! Он не негодяй!

Эйслебен. Но, дитя мое, ведь это пропащий человек — вор!

Вероника. Это неправда! Ульрих не может быть вором!