Драматургия Югославии

Пипл садится на землю. Сипка садится рядом с ним. М а л ь ч и к  пожимает плечами и уходит, волоча за собой свою саблю.

П и п л. Сипка, мне хочется плакать.

С и п к а. Никто нас не видит, Пипл. Поплачь, конечно.

П и п л (безнадежно). А как?

С и п к а. Попытайся.

П и п л (покачав головой). Не могу.

Сипка и Пипл некоторое время сидят молча.

Юстус сказал, что теперь уже не будут умирать, как раньше.

С и п к а. Не так часто.

П и п л. Значит, все-таки будут умирать.

Пауза.

Сипка, есть ли такое место, где люди могут жить сколько захотят?

С и п к а (после недолгого раздумья). Здесь тоже можно жить, Пипл.

П и п л (кивая головой). Тяжело…

С и п к а. Да. Иногда. (Встает). Пошли, Пипл. Скоро начнутся похороны.

Они направляются к выходу.

П и п л (вдруг останавливается и тянет Сипку за рукав). Да, Сипка! Ты же обещал меня познакомить со своей девушкой. Ты забыл?

С и п к а (хмуро). Я передумал.

П и п л (прикладывает щитком ладонь к глазам и смотрит на небо). Погода к похоронам разгулялась. (Вдруг поднимает руку.) Смотри, Сипка! Птицы! (С восхищением.) Сколько их…

С и п к а (тоже поднимает глаза). Лето возвращается…

Они молча следят за полетом птиц.

П и п л. Сипка, а птицы бывают ядовитые?

С и п к а. Ядовитые птицы? Нет, Пипл, не бывают.

П и п л. Ты уверен?

С и п к а. Абсолютно уверен.

П и п л (вздохнув). Я хотел бы стать птицей. (Помолчав.) А ты?

С и п к а (обнимает Пипла за плечи). Я хотел бы стать Пиплом.

ЭПИЗОД ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ

Кладбищенская аллея.

По аллее проходит погребальная процессия.

Звон церковных колоколов сопровождает шествие…

Впереди идет  С в я щ е н н и к, за ним  Ю с т у с, М о й ш е, С и п к а, З о л а  и  П и п л  несут гроб Йойо, за ними шагают  п а ц и е н т ы  госпиталя «Святой Рафаэль». На крышке гроба Йойо лежит полосатая шапочка лагерника. Далеко позади процессии, в одиночестве, опустив голову, шагает  З е р о.

В конце кладбищенской аллеи стоит  Н а н и т а. Когда Сипка приближается к ней, она подходит к нему и берет его за руку. Сипка уступает свое место в процессии товарищу и отходит с ней в сторону.

Сипка и Нанита молча провожают взглядом процессию, которая медленно проходит мимо них и исчезает в конце кладбищенской аллеи.

Звон церковных колоколов постепенно утихает и переходит в тоненький звук колокола кладбищенской часовни.

Н а н и т а. Я тебя ждала… Разве ты не мог прийти?

С и п к а. Я не хотел.

Н а н и т а (опускает взгляд). Я думала, что ты меня любишь.

С и п к а. Это правда.

Н а н и т а (вдруг хватает руку Сипки и судорожно вцепляется в нее, порывисто). Сипка, уедем из этих мест! Бежим как можно дальше отсюда!

С и п к а (качает головой). Мы уже не так легки на подъем, Нанита.

Н а н и т а (отодвигается от Сипки. Плечи ее опускаются. Надломленным голосом). Ты все еще надеешься…

С и п к а (бесцветным голосом). На что?

Н а н и т а. Что встретишь свою жену… и детей.

С и п к а (хмуро). Если бы я хоть верил в загробную жизнь.

Н а н и т а (озлобленно). Ты и в эту жизнь не веришь!

С и п к а. Разве я бы вернулся, если бы я в нее не верил?

Н а н и т а. Тогда ты ее ненавидишь!

С и п к а. Да. Часть ее — да.

Н а н и т а (подходит совсем близко к Сипке). Этой части больше нет… Она прошла.

С и п к а (с мягкой иронией). Чтобы никогда больше не вернуться?

Н а н и т а (с непоколебимой уверенностью). Чтобы никогда больше не вернуться!

С и п к а (гладит Наниту по голове). Ты храбрая.

Н а н и т а. А ты? Неужели ты боишься?