Драматургия Югославии

Б у к а р а. Нет, товарищ, нечего это все нам рассказывать вот так, через пень-колоду. Давай по-хорошему, по порядку: сначала, дескать, товарищи, вот так было, а потом…

Ш и м у р и н а. Хорошо, товарищ Мате, раз ты так говоришь, будь по-твоему! Ну вот, товарищи, раз уж вы хотите знать, дело было так. Жил, это, значит, один король. Хороший король, передовой, социалистически ориентированный. Всю бы душу отдал за трудовой народ и бедноту. И был у этого короля, товарищи вы мои, брат, и такой-то негодяй, враг народа, лютый реакционер. И вот когда король было однажды заснул в поле, пришел этот его брат и, не будь дурак, налил ему чего-то в ухо, у короля мозги-то и расплавились, и он тут на месте и помер. А сделавши это, брат его стал заглядываться на королевскую вдову. А она, лихоманка ее возьми, сперва все вроде бы кобенилась и притворялась, что ей это не по душе. Ну, так дело и шло: хочу — не хочу, буду — не буду, а все ж таки он ее обратил, легла она с ним в постелю, а там и обвенчались они.

Т р е т и й  к р е с т ь я н и н. Вот шлюха, чтоб ей вовек счастья не видать! Все бабы одинаковы, мать их за ногу!

М а й к а ч а. А ты чего ожидал? Ты думаешь, если тебя черт приберет, жена будет за тобой убиваться?

М а ч а к. Вот так-то, братец! Нельзя бабам верить! Коли ей припечет, она от тебя и с рикционером гулять зачнет.

Ш и м у р и н а. А у этого передового короля, который погиб за божью правду, был, товарищи, сын, которого звали Амлет. Амлет был здоровый парень, и была у него милка, по имени Омелия. И у этой самой Омелии отец был какой-то королевский служащий, ну вроде бы как у нас в артели — товарищ Юре, булгахтер. Вот бы вам поглядеть на эту Омелию! Титьки у ей, товарищи, как два бокала крови Иисуса Христа, а сзади — ну ровно заднее колесо на нашем тракторе. Эх, вот бы мне с ней поваляться где на соломе — ничего больше не надо.

А н д ж а. Да будь ты проклят, вот я расскажу жене-то, чего ты болтаешь.

М а й к а ч а. Куда тебе, с твоим-то рылом, с такой кралей в соломе валяться, когда там королевский сын есть!

Ш и м у р и н а. И вот, товарищи, когда Амлет увидел, что его отец помер, а мамаша блуду предалась, так-то ему горько стало. И вот однажды ночью от большой тоски бродил он по дому туда-сюда, и покажись вдруг перед ним какая-то привидения, ну пугало, что ли. А Амлет, бедняга, чуть не помер от страха, товарищи вы мои, хотел было побечь, а это чудо ему говорит: «Не бойся, Амлет, сын мой! Это я, твой отец, погубил меня обманом твой дядя, этот негодяй и убивец!» И тут он ему по порядку рассказал все как было и еще молвил ему: «Вот, Амлет, теперь, когда ты все знаешь, не дай этому сукиному сыну пользоваться трудами рабочего народа! Пырни, его, скотину, ножом, выпусти ему требуху! А этой шлюхе, что с ним связалась, дай пару раз по морде, чтоб ее нечистый унес!»

Т р е т и й  к р е с т ь я н и н. Всего только пару оплеух? Доведись мне, я бы ей показал, почем фунт лиха…

М а й к а ч а. Да катись ты знаешь куда! Почем ей, бедняжке, знать, с кем она связалась.

Ч е т в е р т ы й  к р е с т ь я н и н. Как бы не так! Думаешь, знала бы, так и не стала? Больно она выбирала, с кем лечь, когда ей под юбкой запекло.

Ш и м у р и н а. И вот однажды приехала во дворец к Амлету одна там… культурно-художественная секция, которая устраивает представления. А в ней были представители одних только рабочих и крестьян. Тут Амлет не растерялся, провел, это, он с ними, как это говорится, летучку и такую им речь произнес: «Так, мол, и так обстоят дела, товарищи мои! Вы должны провести перед королем демонстрацию и прямо ему в лицо сказать правду-матку про его неправильные поступки». И вот, братец ты мой, стали они перед королем представлять. А когда они начали выкрикивать: «Долой короля и его клику, долой монархию!» — и всё вроде этого и когда стали ему гримасы да издевки строить, он и не знал больше, куда деваться. Спужался, побег, спрятался невесть где — сам черт бы его не сыскал.

М а ч а к. Пусть благодарит бога, что меня там не было! От меня он бы так просто не скрылся!

Ш и м у р и н а. А потом Амлет раз — к матери в комнату. А она как раз спать собиралась, была в одной тонкой рубашке, так что все скрозь видать. Эх, товарищи, по правде сказать, это была уже старая курица, хотя, коли поискать, нашлось бы и свежего мясца. А тут у ей в комнате оказался тятька этой самой Омелии. Как Амлет-то вошел, он за занавеску и спрятался.

П е р в ы й  к р е с т ь я н и н. А этот чего тут делал?

Ш и м у р и н а. Ну и простак же ты! Чего с ней можно делать, когда она голяком в постели! Не богу же молиться… И вот, товарищи, только это Амлет вошел, занавеска-то и заколыхалась. А он вытащил вот этакую саблю да и распорол Омелиного тятьку пополам, ровно пузырь. У того — все потроха наружу. А потом обернулся к матери да и говорит ей: «У тебя, мать, был муж, справный мужчина. А как он умер, начала ты валяться с первым попавшим, кто к тебе пристанет. Клянусь кровью Иисуса, свет еще не видывал такой потаскухи, как ты».