Читаем Драматургия Югославии полностью

Драматургия Югославии

Георгий Стефановский , Джордже Лебович , Мариян Маткович , Мирослав Крлежа , Мирослав Янчич

Ш к у н ц а. Браво! Великолепно! Только, знаете ли, когда вы произносите такие великие слова, вы не должны запинаться. Продолжаем! (Берет два стула.) А теперь, поскольку скоро должен появиться Амлет, король и Полоний прибегают к реакционному методу подслушивания и прячутся за перегородку. Ну, представим себе, что это перегородка. (Ставит стулья.) Встаньте здесь, за стеной, прошу вас, и опуститесь на колени! Ниже, ниже, ниже! Та-а-ак! Омелию они оставили здесь, она сидит на скамейке… Вот это скамейка! (Ставит третий стул.) И велят ей сделать вид, будто она читает какую-то книгу…

Б у к а р а. Не пойдет это, товарищ учитель! На кой ляд ей эта книга? Омелия — настоящая наша деревенская девка, а не какая-нибудь там тощая барышня — кикимора в очках.

Ш к у н ц а. А ведь и правда, как это мне сразу не пришло в голову! Ну конечно! Книгу Офелия читает в той самой реакционной версии… Вы правы! Пусть тогда она латает отцу штаны!

П у л ь о. Не! Это тоже не подойдет! Это, понимаешь ли, частный сектор. Пусть она занимается какой-нибудь работой коллективного значения! Пусть она шерсть прядет. Это для наших девок дело привычное.

Ш к у н ц а. Отлично! Пусть прядет шерсть! Пошли дальше… Теперь появляется Амлет и произносит свой знаменитый монолог «Быть или не быть…». Ну, вот тут вы все-таки должны одобрить меня. Я выбросил из текста эту старую субъективную дилемму Шекспира. И этот монолог у моего Гамлета звучит как типично наша, балканская, хайдуцкая альтернатива, в духе нашей светлой традиции: «Или я его, или он меня…». Понимаете? Нет? Ну все равно! (К Шкоко.) Давай, парень!

Ш к о к о. Отпусти ты меня, учитель! Не могу я!

Ш к у н ц а (толкает его на сцену). Иди, иди, нечего тут!.. Выучил наизусть?

Ш к о к о. Не выучил. (Вынимает из кармана листок бумаги.)

Шкунца и Шкоко начинают репетировать.

(Вяло читает по бумажке.)

«Есть я, или нет меня,Я не знаю, кто я и где же я.Буду бить его еще иль нетИли окажусь средь больших бед…»

Ш к у н ц а (с увлечением).

«Плюну я тебе, король, в кривую рожу!Смеешь попирать народные права?Подойди сюда, плюю на матерь божью,Мы еще посмотрим, чья взяла!..Чтоб тебя проткнуть, я нож точу востро,Не успеешь даже лекаря позвать.И не будешь жрать народное добро,На тебя нам после этого плевать!»

Вот так надо читать… Побольше угрожающей жестикуляции, немного зубовного скрежета, вращения глазами — тогда всех королей нашего света от страха прошибет холодный пот… А иначе могут понять, что тебе жаль монархии.

Ш к о к о. Ты что, издеваешься, учитель?

Ш к у н ц а. Прости… прости, парень. Если и издеваюсь, то не над тобой, а над… собой, над собой! (Громко.) Хорошо! Продолжаем! На очереди — любовная сцена между Амлетом и Омелией. Стало быть, ты увидел, что Омелия сидит и читает, то есть мы решили, что не читает, а прядет шерсть. Ну вот, увидел ты, подходишь к ней и говоришь: «Ох, Омелия моя, всем ты люба и мила!..»

Б у к а р а. Погоди, учитель! А что, если он ей это пропоет, а?

Ш к у н ц а. Отлично! Можешь и петь. Давай, парень!

Ш к о к о. Чего тут вы надо мной изгиляетесь? Не буду я!

Б у к а р а. Оставь его, учитель. Не хочет он — мы споем. Давай, Миле.

Б у к а р а и П у л ь о (поют).

«Ох, Омелия моя,Всем ты люба и мила!»

Ш к у н ц а. Так, так, так! А теперь ты, Анджа, ему отвечаешь… «Ой, Амлет!..»

А н д ж а (поет, обращаясь к Шкоко).

«Амлет, ты моя зазноба,Я люблю тебя до гроба!»

Ш к о к о (невольно отвечает в тон ей).

«Ой, Омелия, душа,Ты мила и хороша!»

А н д ж а.