Драматургия Югославии

Л е н б а х. Я, как вам известно, всего лишь шталмейстер. Мне необходимо заскочить к поставщику кормов. Извините, мне очень жаль, что я вынужден вас покинуть. До свидания. Я как раз собирался уходить. До свидания. (Последние слова произносит в повышенно-нервном тоне. Вежливо, но холодно пожимает руку Крижовцу и, кивнув головой Лауре, уходит.)

Пауза.

После ухода Ленбаха тон беседы Лауры и Крижовца меняется — вместо подчеркнуто официального появляется интимный и непосредственный.

К р и ж о в е ц. Что это с ним?

Л а у р а. Ничего! А что с ним может быть? Конечно, опять устроил сцену. Ему нужны деньги.

К р и ж о в е ц. Карты?

Л а у р а. Вероятно. Снова какое-то честное слово до семи часов. Требует две тысячи, иначе он застрелится.

К р и ж о в е ц. Да, тяжелый случай. Мне его, собственно, очень жаль. Он одержим манией преследований и унижений. Своего рода литературная идея фикс на ложной основе. Его, конечно, добила тюрьма. Но, говоря серьезно, все, что с ним произошло, отнюдь не игрушки. Де-факто: он провел в заключении почти три года…

Л а у р а. По своей вине! И не тюрьма его доконала, а его собственный нрав. Он уже просто выживает из ума! Вот, полюбуйся, его сегодняшняя выходка. (Передает ему визитную карточку Ленбаха, лежащую на столе.)

К р и ж о в е ц. Что это означает?

Л а у р а. Что это означает? Вот, читай: «Подтверждаю, что получил от господина Дрейера две тысячи динаров, и обязуюсь под честное слово вернуть данную сумму упомянутому господину в течение сорока восьми часов». Как вам это нравится? В его годы — послать ко мне своего приятеля с этой визитной карточкой: якобы срок прошел и несуществующий герр Дрейер требует денег. Это уже переходит всякие границы.

К р и ж о в е ц. Он что, прислал тебе эту карточку?

Л а у р а. Ну да, заходил тут полчаса тому назад какой-то несчастный, бывший драгунский майор, и разыграл передо мной целую комедию… господи, как противно! У меня сегодня нет денег, я как раз выплатила одной фирме все, что было, но этот майор так меня извел, он так хныкал о какой-то там угрозе честному слову Ленбаха… будто бы затронута и моя честь… этот самый Дрейер так дела не оставит и предаст все огласке… что я уже заколебалась и хотела позвонить тебе, но тут…

К р и ж о в е ц. Ну — и?..

Л а у р а. Я случайно взглянула в окно и вижу: на углу стоит Ленбах и ждет майора! Омерзительно!.. Я, разумеется, тут же выставила господина майора за дверь, а через минуту влетел, как фурия, Ленбах и терзал меня до самого твоего прихода.

К р и ж о в е ц. Мне показалось, он пьян.

Л а у р а. Пьян, трезв — все равно отвратительно! Конечно, пьян, пил без просыпа двое суток.

К р и ж о в е ц. Он говорит, что был в провинции. Во всяком случае, дело запутанное. Трудно здесь рассудить справедливо. А может, эти две тысячи ему нужны для каких-либо других целей?

Л а у р а. Все равно, это не аргумент! Бывают моменты, когда я так ненавижу этого человека, что, кажется, самым большим счастьем была бы мысль, что его больше нет. Сегодня он снова патетически заявил в приливе любви к своим предкам, что род Ленбахов уже триста лет чтит церковный брак и что он, пока жив, не допустит развода. Я просто не знаю, что с ним делать. Одно мне ясно: я так больше не могу и не хочу!