Драмы

Не сохранились также две первые части фиванской трилогии Эсхила — "Лаий" и "Эдип", и только по третьей части — трагедии "Семеро против Фив" — мы можем установить, что в версии Эсхила Аполлон предостерегал Лаия от рождения сына, так как это поведет к гибели фиванского царства (742-749). Вероятно, Эсхил был первым автором, который, отступив от эпической версии, развил мотив инцестуозного брака, сделав Этеокла и Полиника, Антигону и Йемену детьми Эдипа от собственной матери.

В этой связи важно отметить, что в пророчествах совершенно отсутствует предостережение, которое могло бы быть адресовано супруге Лаия, — опасаться соединения с могущим родиться сыном, да и у Софокла предсказание о женитьбе на матери получает только Эдип; Иокаста о предстоящем ей позорном союзе ничего не знает. Отсюда следует сделать вывод, что первоначальным содержанием мифа об Эдипе была встреча не знающих друг друга отца с сыном, обычно кончающаяся гибелью отца, — в греческой мифологии известны и другие примеры этого мотива (смерть Одиссея от не узнанного им собственного сына Телегона; гибель критского царя Катрея от руки сына, пытавшегося спастись от ужасного пророчества бегством на о-в Родос; смерть аргосского царя Акрисия от нечаянного удара его внука Персея). Столь же увлекающий современных психоаналитиков инцестуозный брак сына с матерью появляется как драматический мотив не раньше, чем у афинских трагиков.

Что касается женитьбы Эдипа на Иокасте, то этот брак становится естественным следствием спасения Фив: освободив город от Сфинкс, Эдип вполне закономерно получает в награду трон и руку овдовевшей царицы. Именно такого рода версия и существовала на этот счет в древности и сохранилась в схолиях к ст. 53 и 1760 "Финикиянок" Еврипида. Звучала она следующим образом.

Когда Фивы попали под гнет хищной Сфинкс, а их царь Лаий погиб, пришедший к власти его шурин Креонт объявил по всей Греции, что фиванский трон и рука царицы будут наградой тому, кто освободит город от опасности. На этот призыв откликнулся Эдип, считавший себя сыном коринфского царя и успевший до этого в богатырском испытании встретиться с Лаием и убить его. Изгнав Сфинкс и став мужем Иокасты, Эдип однажды проезжал с ней на колеснице мимо того места, где он столкнулся с Лаием, и показал ей снятый с убитого царя меч и пояс. Тут Иокаста узнала в своей новом муже убийцу прежнего, но промолчала, не подозревая, что это ее сын. (Эта версия получила отражение, скорее всего, в "Эдипе" Еврипида, поставленном ок. 420-410 г. и до нас не дошедшем). Вероятно, если бы Иокаста знала, что ее сыну суждено не только убить отца, но и жениться на матери, она постаралась бы сопоставить свой брак с гибелью Лаия и вполне могла бы установить личность своего нового супруга.

Наконец, остается вопрос об избавлении от рожденного Иокастой младенца и его последующем опознании. По традиционной версии, прислужники Лаия бросили ребенка с проколотыми сухожилиями ног в диком ущелье, и только случайно его нашли пастухи Полиба или какой-то путник[719]. Никто из них, естественно, не мог знать, откуда родом бессловесное дитя. Есть также вариант, по которому младенец был брошен в ковчежке в море и прибит к берегу в чужой земле[720], — здесь вообще исключаются всякие посредники между подбросившим ребенка и принявшим его. Таким образом, совмещение в трагедии Софокла в одном персонаже — старом пастухе — свидетеля убийства Лаия и домочадца, передавшего ребенка из рук в руки коринфскому пастуху, который в свою очередь приходит вестником в Фивы, — нововведение поэта, позволившее ему построить трагическое узнавание Эдипа.

Структура трагедии достаточно традиционна: пролог (1-150), парод (151-215) четыре эписодия (216-462, 513-862, 911-1085, 1110-1185) и примыкающие к ню четыре стасима (463-512, 863-910, 1086-1109, 1186-1222), из которых третий выполняет функцию гипорхемы; завершает трагедию эксод (1223-1530) со включенным него коммосом Эдипа с хором (1313-1368) и заключительным диалогом Эдипа с Креонтом в анапестах (1515-1523). О ст. 1524-1530 см. ниже в примечаниях.

Для исполнения трагедии требовались три актера, между которыми роли распре делялись следующим образом: протагонист — Эдип; девтерагонист — жрец Зевса Иокаста, Пастух, Домочадец; тритагонист — Креонт, Тиресий, Коринфский вестник. Не считая упомянутых выше драм Эсхила и Еврипида, название трагедии "Эдип засвидетельствовано еще более, чем для десятка афинских трагиков, от произведет которых на эту тему ничего не дошло. В Риме к образу Эдипа обращались Юлий Цезарь (его трагедия не сохранилась) и Сенека — единственный автор, кроме Софокла, чья трагедия уцелела до наших дней.