Драмы

Сережа (выгружает вместе с другими листовки, газеты и прячет их в ящик для инструментов). Не осерчает отец-то? Видать, мужчина серьезный...

Марфа. А он ни сном ни духом. Только поживей! (Кате). Условились?

Катя. Да. Я из Горького скажу.

Сережа кивает.

Круглов (вбегая). А ну отсюда ходу! Сам хозяин идет.

Все бросились к выходу.

Да не сюда! (Показывает на дверь). Вон там куча лома, спрячьтесь...

Все, кроме Круглова, молча исчезают в цехе. Круглов торопливо прибирает контору, относит к ящику инструменты, приоткрывает крышку ящика и столбенеет, увидев литературу. Крышка с грохотом захлопывается. У двери возникает полицейский в положении «смирно». Затем входит Белокопытов в сопровождении священника, судебного пристава, Тестова и Косого.

Косой. Круглов Матвей Фомич.

Белокопытов. Знакомого знакомишь? (Захохотал). Да я на крестинах его дочки гостевал. Исконный, путиловский. Настасьей, кажется, доченьку нарекли?

Круглов молчит.

Растет небось, шустрая?

Круглов молчит.

Неразговорчив.

Косой что-то шепчет на ухо Белокопытову, тот крестится.

Отроковицу Настасью непременно помяните, батюшка.

Священник кланяется.

Ах, горе, горе какое.

Круглов. Полно, хозяин! Чужая шкура не болит. Белокопытов. Я рабочему горю всегда сочувствую. Круглов. Эх, сказал бы словечко, да волк недалечко!.. Белокопытов. Не ждал от тебя. (Пауза. Резко повернулся к Круглову спиной, смотрит на Косого, зло). Кто фонарища-то наставил? В таком пейзаже хочешь гостей хлеб-солью потчевать?

Косой. Как есть за правду пострадавший, вашство, всю ночь неблагонадежных убирал.

Белокопытов (задумчиво). Запудрить его надо, что ли? А может, и вовсе упрятать. Господин пристав, вас-то непременно попрошу отойти в тень, на время, если возможно, конечно. В Европе не любят, когда перебор полиции. У них все это аккуратней, не по-треповски: декорум, тред-юнионы; долго нам еще до них ковылять.

В дверях появляется городовой.

Городовой. Так что гости прибыли, вашство... Белокопытов (торопливо идет к дверям. Круглову, сухо). От тебя-то не ждал. (Уходит).

За ним — остальные. Судебный пристав, уходя, выразительно трясет перед Кругловым кулаком. Из двери в цех осторожно просовывается голова Марфы.

Марфа. Ушли? (Входит). Спасибо вам, отец!

Круглов. Ты в ящик лазила?

Марфа. Ну я.

Круглов. Зачем?

Марфа (смеется). Приданое прячу.

Круглов. Убери!

Марфа. А нет?

Круглов. Донесу!

Марфа. Вы-то?

Хочет обнять отца, тот зло отстраняется.

Круглов. Убирай твоих с завода, слышишь?

Марфа. Вот еще!

Круглов. Ты со мной не разговаривай так! (Стискивает ей руки).

Марфа. Да что с вами, отец? Не маленькая. Оставьте, говорю! (Вырывается, идет к выходу).

Круглов. Марфа!

Марфа. Ну?

Круглов (хрипло). Марфинька... (Сполз на пол, стал на колени). Кровь моя, Марфинька!..

Марфа. Встаньте, отец, люди войдут! (Быстро запирает дверь, поднимает отца).

Круглов. В Сибирь пойдешь! На каторгу...

Марфа (со слезами). Ну, миленький, ну встаньте, ну, золотенький!

Круглов. Пожалей стариков, стариков-то пожалей, доченька! Настеньку убили — пожалей! Дай век дожить, пожалей! Мать плачет не в горсть, а в пригоршни... И жить-то всего ничего...

Марфа (строго). Встаньте немедленно!

Круглов сел на табурет.

Лучше бы мне вас таким и не видеть, отец!

Круглов (утер рукавом слезы). Сопливая ты, Марфа, отца учить!

Марфа. Слава тебе господи, ругается!

Круглов. Упредить тебя желаю, дура! Силу их видел, перед глазами стоит. На кого руку подняла?

Марфа (с озорством). На царя и капитал.

Круглов. Коза с волком тягалась — одна шкурка осталась. Смешно глядеть на тебя, дура баба!

Марфа (весело). А им вовсе и не смешно.

Круглов. Кому?

Марфа. Царю и капиталу.

Круглов (с усмешкой оглядел Марфу). Боятся, что ли, тебя?