Драмы. Басни в прозе.

Сэр Уильям. Замолчи! Разве то, что случилась, недостаточно растерзало мое сердце? Неужели воспоминаниями о прошлых блаженствах ты хочешь еще нестерпимее сделать мои мучения? Окажи мне услугу и не говори так. Порицай меня, назови преступлением мою отцовскую любовь; преувеличь грех моей дочери; внуши мне, если сумеешь, отвращение к ней; заново разожги во мне жажду мести и ненависть к ее проклятому соблазнителю; скажи, что Сара никогда не ведала добродетели, раз так легко от нее отказалась; скажи, что она меня никогда не любила, если смогла тайно мепя покинуть.

Уайтуэлл. Если бы я так сказал , это было бы ложью, бесстыдной, злобной ложью. Эта ложь вспомнилась бы мне на смертном одре, и я, старый злодей, умер бы в отчаянии. Нет, наша малютка любила своего отца и, конечно же, конечно, все еще любит его. Если вы пожелаете в это поверить, сэр, то я еще сегодня увижу ее в ваших объятиях.

Сэр Уильям. Да, Уайтуэлл, но я должен убедиться в ее любви. Я не в силах больше жить без нее. она опора моей старости, и если она не захочет усладить мои последние печальные дни, кто же другой сможет это сделать? Если она еще любит меня — ее грех прощен. То был грех любящей девушки, а ее бегство — плод раскаяния. Такие прегрешения лучше, чем вынужденная добродетель. Но я чувствую, Уайтуэлл, чувствую, что, будь ее поступок даже преднамеренным преступлением, более того — доподлинным пороком, ах, я бы все равно простил ее. Лучше быть любимым порочной дочерью, чем нелюбимым вовсе.

Уайтуэлл. Утрите же слезы, дорогой мой сэр!. Кто-то идет сюда. Наверно, трактирщик спешит встретить нас.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Трактирщик, сэр Уильям Сампсон, Уайтуэлл.

Трактирщик. Так рано, господа, так рано? Милости прошу! Мое почтение, Уайтуэлл! Вы, конечно, ехали всю ночь напролет? Скажи, это тот господин, о котором ты толковал мне вчера?

Уайтуэлл. Он самый, и я надеюсь, что ты согласно договоренности...

Трактирщик. Милостивый государь, я рад служить вам. Мне не важно, знаю я или нет, что привело вас сюда п почему вам угодно скрывать свое пребывание здесь. Трактирщик берет деньги и предоставляет гостям поступать, как им заблагорассудится. Уайтуэлл, правда, говорил мне, будто вы хотите немножко понаблюдать за иностранцем, который уже второй месяц проживает у меня со своей молоденькой женушкой. Но я надеюсь, вы не станете чинить ему неприятности. Иначе о моем трактире пойдет дурная слава и кое-какие люди не пожелают у меня останавливаться. А наш брат ведь живет за счет самых разных людей.

Сэр Уильям. Не беспокойтесь, проводите меня в комнату, которую Уайтуэлл заказал для меня. Я приехал сюда не с дурными намерениями.

Трактирщик. Я не стараюсь проникнуть в ваши тайны, сударь! Любопытство — не мой порок. Я, к примеру, давно бы мог узнать, кто этот интересующий вас чужестранец, но не стал допытываться. Правда, мне удалось выяснить, что он увез эту особу. Бедная женщина, или кто там она есть, весь день сидит взаперти в своей комнате и плачет.

Сэр Уильям. И плачет?

Трактирщик. Да, плачет... Но вы-то почему плачете, сударь? Видно, бедняжка вам не чужая. Надеюсь, вы не ее...

Уайтуэлл. Не задерживай его.

Трактирщик. Идемте, сударь. Только стена будет отделять вас от тон, что дорога вашему сердцу и, может быть...

Уайтуэлл. Ты, видно, во что бы то ни стало хочешь знать, кто...

Трактирщик. Нет. Уайтуэлл. я ничего знать не хочу.

Уайтуэлл. В таком случае проводи нас в наши комнаты, покуда еще не проснулся весь дом.

Трактирщик. Извольте следовать за мною, сударь.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Поднимается средний занавес. Сцена изображает комнату Мелефонта.

Мелефонт, потом его слуга.

Мелефонт (полуодетый сидит в кресле). Еще одна ночь — страшней, чем на дыбе! Нортон! Мне надо видеть людей! Если я останусь один на один со своими мыслями, они невесть куда заведут меня. Эй, Нортон! Он еще спит. Но ведь это, пожалуй, жестоко с моей стороны — не давать спать бедняге. Он — счастливец! Но я не хочу, чтобы хоть один человек был счастлив вблизи от меня. Нортон!

Нортон (входит). Что угодно, сударь?

Мелефонт. Одень меня! И не строй, пожалуйста, кислой мины! Когда я буду спать подольше, ты тоже будешь вставать позднее. Если ты ничего не хочешь знать о своих обязанностях, то хотя бы посочувствуй мне.

Нортон. Сочувствовать, сударь? Вам сочувствовать? Уж я-то знаю, кому надо сочувствовать.

Мелефонт. А именно?

Нортон. Ах, сударь, позвольте я вас одену, а вы ни о чем меня не спрашивайте.

Мелефонт. Черт! Значит, вместе с моей совестью просыпаются и твои упреки. Мне все понятно! Я знаю, кому отдано все твое сострадание. Что ж! Правильно — не сострадай мне. Проклинай меня в душе, но — заодно и себя.

Нортон. Себя?