Драмы и комедии

В и л л и (уходя). Дайт мне оружие! Я хотеть покончил себя! Я з вами беседовать! Дайте мне бросать себя вниз!

Крошка связывает его.

М и х а и л. Суньте его подальше в пещеру.

В и л л и. Айн момент! Протест Красный Крест! Это есть садизм! Я обязан покончил у себя.

К р о ш к а  и  К р а в ц о в  уводят пленного. К р о ш к а  возвращается. Поет.

М и х а и л. Что-то ты голос потерял, Крошка.

К р о ш к а. У меня как будто петушиная кость в горле застряла. Это я сухарем подавился. Вот до войны у меня был голос, все говорили: такой голос во рту иметь — не надо леденцов.

М и х а и л. Это верно — было такое дело, ели мы сухари.

В и к т о р. Отец, отдай этот сухарь. Есть охота. Давай поделимся.

К у з ь м а. Говорю — нет. Это пайка твоего брата. Даже если мне придется ждать его до конца войны, я все равно сохраню ему сухарь. Почти все вернулись, может, и он вернется… А ты, сынок, в какие бы передряги ни попал, на чужую пайку рот не разевай.

К р о ш к а. Эй, сейчас бы в баню…

П е р в ы й  с о л д а т. Только что в бане были, в реке.

К р о ш к а. То кровавая была баня…

Входит измученная  М а р и я. Левая рука у нее забинтована.

М и х а и л. Маша? Маша! Как хорошо! Я уж думал… А Галина?! Галина где?!

М а р и я. Галина… Ей оторвало руку и ногу… Она погибла…

Все снимают шапки. Молчание.

Г о л о с  в  р у п о р. Говорит немецкая передвижная радиостанция. Русский Иван! Не надоело тебе голодать? Не хочется шоколада? Приходи, покормим. Ваше сопротивление бессмысленно. За кого и за что вы себя губите? Те, кто вовремя сумел понять обстановку и перешел на нашу сторону, уже объедаются шоколадом. Только что к нам перешел ваш солдат — Андреев Ермолай…

К у з ь м а. Что?! Что?! Нет, убили, взяли документы! Убили, сынок!

Г о л о с. Послушайте самого Ермолая Кузьмича.

Г о л о с  Е р м о л а я. Солдаты! Нас обманывали, что немцы плохо обращаются с пленными. Со мной обращаются гораздо лучше, чем у вас.

Кузьма и Виктор, помертвев, слушают.

Наш Сталин хваленый войну проиграл. Зачем же убивать себя? У мертвого нет родины, ничего нет, только земля во рту. Не бойтесь, переходите спокойно!

К у з ь м а. Изменник! Это у тебя ничего нет, даже земли могильной!

Г о л о с  Е р м о л а я. Витя, брат, и отец, переходите, если вы еще живы, верьте мне. Немцы победили нас! Зачем даром проливать кровь! Нас ведь в землю втопчут! До свидания…

К у з ь м а. До скорого свидания… сыночек. Побирушка, милостыню пошел просить.

Г о л о с. А теперь слушайте солдата отдельного сто шестнадцатого батальона Сергея Железнова!

Г о л о с  Ж е л е з н о в а. Товарищи! Я раненым попал в плен. Меня вылечили, и вот я говорю вам… Меня вылечили, чтобы купить. В лазарете я понавидался… как без жалости убивают пленных. Не поддавайтесь обману, не переходите!

Автоматная очередь.

Смерть немецким оккупантам!

Е л к и н. Капитан, запишите фамилию солдата! Представим его к награде.

Г о л о с. Приносим извинения! На радиостанцию пробрался агент русской разведки. Он все врал. Слушайте русские песни.

К у з ь м а. Бывает, что смерть красивая, а бывает, что жизнь хуже смерти.

В и к т о р. Отец, ты что задумал?

К у з ь м а. Значит, так: не падай духом, всегда надейся на будущее, люби Родину. Человек, потерявший веру, останется один. Дайка твой автомат. (Берет у Виктора автомат.)

В и к т о р. Ты куда, отец?

К у з ь м а. Сынок! Ты запомнил, что я тебе говорил? Я ухожу. Я его из-под земли достану.

М и х а и л. Кузьма Александрович, куда?

К у з ь м а. Пойду за языком. Я должен сыночку своему отнести пайку. Пайка ему полагается.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Пулеметная очередь. Трассирующие пули пишут на небе: «1943 год».

На авансцене слева — М и х а и л, К р о ш к а, В и к т о р, справа — н е м е ц к и й  о ф и ц е р.

Н е м е ц (в рупор). Эй, Иван!

В и к т о р (в рупор). Эй, Фриц!

Н е м е ц (играет на губной гармонике «Лорелею»). Иван, переходи на нашу сторону, угощу копченой рыбкой.

В и к т о р. Фриц, переходи, угощу тебя русской водкой. Хлопнешь сто грамм, и покажется тебе, что ты дома.

Н е м е ц. Да у меня кое-что получше водки есть — французский коньяк, немецкий шнапс.

К р о ш к а. Товарищ капитан, ты же земляк мой, дай мне эту дудку, я им скажу, что думаю.

М и х а и л. Я знаю, что ты им на своих четырех языках скажешь, поэтому не дам.

К р о ш к а. Почему, кацо? Я скажу правду.

М и х а и л. В эту дудку ругаться нельзя.

К р о ш к а. Ругаться нельзя! Я что, их звал сюда? Или их звал покойный Седрак? Теперь и не выругай. А они мне одно ухо продырявили, теперь во второе стреляют. Опять стреляют, видишь?

М и х а и л. В укрытие!