Драмы и комедии

Слышен звук автоматов, взрывы гранат. Стрельба усиливается.

М а й я. А что, стреляют?

М и р и а н. Стреляют, Майя… Наверное, наши ребята стреляют. Эге-гей, ребята! (Бежит с автоматом.)

Майя за ним.

Стена опускается. Слышен грохот боя.

Перед стеной появляются  М а й я  и  М и р и а н.

М а й я. Мириан, что тут за кладбище?!

М и р и а н. Немецкое! Деревянные кресты! Смотри, на крестах каски со свастикой. Около пятидесяти крестов. Кладбище новое…

М а й я. Новое? Откуда здесь новое немецкое кладбище? У лесной опушки в снегу два танка, тоже со свастикой.

Мириан вдруг побежал.

Куда ты бежишь, Мириан?

М и р и а н. Здесь было сражение!.. (Отчаянно.) Майя, наши! Наши!

М а й я. Где, где, Мириан? (Убегает.)

КОТЕЛОК ВМЕСТО ГРАНАТЫ

Стена поднимается. Заснеженная поляна опушки леса. В снегу лежат солдаты. У одних видны только ноги, у других лишь голова. Торчит ствол винтовки со штыком. Поодаль видны два немецких танка, уткнувшиеся дулами в землю. Из-под снега появляется  Э м з а р. В одной руке у него разбитая винтовка, в другой камень.

Э м з а р (мрачно напевает).

«Если кончатся снаряды,
И патроны, и гранаты,
Если враг смертельный рядом —
Камни выручат солдата».

Вбегает  М и р и а н.

М и р и а н. Эмзар, что случилось с отрядом?

Э м з а р. Пусть каждый расскажет о себе.

М и р и а н. Трудно вам было?

Один за другим  с о л д а т ы  поднимаются и рассказывают о том, что здесь произошло.

Э м з а р. Черт подери! Патроны у меня кончились, я взял котелок и бросил в немца. Он думал, что это граната, и упал. Потом я забросал его камнями. Но в конце концов они меня убили!.. (Ложится и как бы исчезает под снегом.)

Мириан смотрит на Савле, который застыл, прикрывая один глаз рукой. Савле поднимает большой камень, делает несколько шагов и падает как подкошенный.

С а в л е. Когда я расстрелял все патроны, то схватил этот камень и пошел навстречу танку. Пулеметная очередь скосила меня. Одна пуля попала прямо сюда! (Показывает на глаз.) У-ух! (Хватает автомат и стреляет в небо.)

М и р и а н. Что ты делаешь, Савле? В кого ты стреляешь?

С а в л е. Я стреляю в бога! Если бог есть, то куда же он смотрит? Сошел бы с небес да посмотрел, какой тут ад творится! (Ложится. Одной рукой обнимает камень, другой прикрывает глаз.)

С е р г о  начинает одной рукой играть на барабане.

М и р и а н. А где твоя вторая рука, Серго?

С е р г о. Гранатой оторвало. Так загрохотало, точно земля — огромный барабан, по которому колотят великаны. Эх, мамочка! Если бы мне вернуться домой, я бы напился, наелся, как бык, завалился в постель и спал бы девять суток подряд…

М и р и а н. Амиран, почему ты не играешь на пандури?

Амиран одной рукой поднимает пандури, другой — покалеченную винтовку.

Тебе пуля попала в затылок, ты что, врагу спину показывал?

А м и р а н. У меня две раны. Я закидал врага гранатами. Взмыли к небу фонтаны снега, смешанного с землей. Когда у меня кончились патроны, они меня ранили в грудь. Когда бой кончился, фриц обошел всех тяжелораненых и добил их выстрелами в затылок.

Появляется сначала «горб»  Н и к о, а потом он сам.

М и р и а н. Скажи что-нибудь, Нико!

Н и к о. Я многое мог бы сказать, да рот землей забит… И даже если я заговорю, кто меня выслушает? Зачем я здесь, зачем… У меня пятеро детей, одна девочка, четыре мальчика, мой отец погиб в первую мировую войну, трое сирот нас осталось. (Показывает нарисованную на бумаге детскую руку.) Моему младшему теперь год и одиннадцать месяцев.

М и р и а н. У тебя хоть дети остались… А у них?..

Нико ложится.

Важа, говорят, что ты подбил несколько танков. Когда мы с тобой прощались, волосы твои были черными. Когда ж ты успел поседеть?

В а ж а. За одну минуту.

М и р и а н. Почему? Ведь такого смелого воина, как ты, не было во всем батальоне?!