Драмы и комедии

«Дай взгляну-ка я на мышь.
Кто-то съел малютку мышь.
Кто же съел малютку мышь?
Это кошка съела мышь!»

К е ч о, К а р а м а н (вместе).

«Проглотила кошка мышь, мышка съела землю, земля съела ржавчину, ржавчина съела ружье, ружье съело волка, волк съел козленка, козленок съел виноградник…»

Н е з н а к о м е ц. Браво! Нищие, вы мудрецы. Наш мир — в этой басне. Кто-то кого-то всегда сжирает. Но! Но главное, нищие, дело в том, чтобы не дать себя съесть другому, а самому сожрать другого. В конце-то концов все достанется коту. Вот почему, Кечо, ты должен съесть Каро, пока он не съел тебя. Веселитесь пока молоды, нищие!

В течение всей этой сцены где-то играла гитара, теперь она смолкла.

К а р а м а н. Уважаемый, теперь мы поняли эту басню. Спасибо. Но научи нас еще одному. Мы идем в Тбилиси, а денег у нас нет.

Н е з н а к о м е ц. Вы из деревни? Зачем вы сюда пришли? Я вот, пока ступал по мягкой сельской земле, шагал смело, а в городе боюсь шага сделать. Как бы не провалиться в преисподнюю, ушла земля из-под ног, и я потерял себя. Вернитесь, не отрывайтесь от родной земли. Не то будете такими же, как ваш покорный слуга…

К е ч о. Что вы делаете? Какое ваше ремесло?

Н е з н а к о м е ц. Наставлять на путь истинный лопухов, вроде вас. Вас отравят ядом, а потом вы будете другим отравлять жизнь. Вы разучитесь любить жизнь, солнце, друг друга.

К е ч о. Мы хотим попытать счастья.

Н е з н а к о м е ц. Что ж, желаю удачи. Удача не успех, знайте это! О-о, до успеха там далеко. (Шепотом.) По секрету скажу: не верьте мне, ребята, я отравленный городом. Теперь я ни сельчанин, ни горожанин… Никто не слушает меня, все идут своей дорогой — к пропасти. Идите, идите, ищите счастья, но помните: в городе много бешеных собак, а страшнее их люди!

К а р а м а н. Мне страшно, Кечо. Он болтает бог знает что!

Н е з н а к о м е ц. Ты еще вспомнишь меня, ты, которого сегодня зовут человеком, завтра ты станешь травой, и люди будут топтать тебя. Без жалости, без сожаления. Потому что… козленок съел мой виноградник!

Играет гитара. Ее перекрывает гудок паровоза. Потом слышатся заунывные звуки шарманки.

ИХ ПРИНИМАЕТ В СВОИ ОБЪЯТИЯ ТБИЛИСИ

Звуки шарманки сменяет зурна. Гроза. Молния освещает  К а р а м а н а  и  К е ч о, остановившихся перед огромной лужей на улице города. Где-то тоскливо перекликаются паровозы.

К е ч о. Это и есть твой хваленый Тбилиси?

К а р а м а н (с тоской). Он и есть.

К е ч о. Куда пойдем?

К а р а м а н. Куда дорога ведет.

К е ч о. В городе много дорог.

К а р а м а н. Дай руку, пойдем вместе. Смотри не потеряйся, мышонок, не дай бог, тебя городская кошка слопает. Что я буду делать один в чужом городе, среди чужих людей?

Пробегают  г о р о ж а н е, прикрывшись от ливня кто зонтом, кто газетой, куском картона, а то и тазом. Караман и Кечо делают круги по сцене, как бы проходя по городским улицам. Они еле волочат ноги. Редкие прохожие, перебираясь через лужи, обдают наших героев грязью.

Все бегут и бегут сломя голову, и не у кого спросить, где нам укрыться от проклятого дождя. В этом городе и дождь другой: с копотью и грязью.

К е ч о. Эх, когда в деревне идет дождь, воздух там сладок, как мед. А тут и задохнуться немудрено.

Идут хорошо одетые  м у ж ч и н а  и  ж е н щ и н а.

Ж е н щ и н а (на ломаном языке). Мон шер, как же мы перейдем через это вонючее болото?

М у ж ч и н а. Ужас, ужас!

Ж е н щ и н а. Се ля ви! В последнее время небо совсем лишилось совести, льет и льет. Совесть не в моде. Же ву при?

М у ж ч и н а. Ах, когда совесть следует моде, уже ничто не спасает общество. Нет, нет, моя милая, нам снова нужен всемирный потоп, как при блаженном Ное. Ковчег нужен, чтобы убрать со света эту дрянь! Поцелуй меня, мой ангел.

Закрываются зонтиком и целуются. Караман и Кечо толкают друг друга.

К е ч о. О совести болтают, а сами… При всех целуются…

Ж е н щ и н а. Хватит, сумасшедший! Пошли.

М у ж ч и н а. Куда?

Ж е н щ и н а. К тебе, конечно. Ты же сказал, что жена уехала.