Драмы и комедии

Л и ф а н о в  уходит.

Э м а р. Вполне возможно, что это — примитивная ложь.

А н б е р г. А если верить его версии? Он заслан не один. Так пускай он поищет здесь своих сообщников. Свяжитесь с лагерем. Попросите, чтобы этого комиссара Воронина, если такой действительно существует, переправили сюда, в гестапо. Удобнее для очных ставок.

Э м а р. Слушаюсь. Кто здесь, в школе, будет поддерживать контакт с этим Лифановым?

А н б е р г. Дорм. Эрих Дорм. И вообще лично вам не следует встречаться с осведомителями. Приручили — и сразу передавайте Дорму. (Задумался.) Если это так, кто же второй и третий?

Свет гаснет. И потом за сценой — веселый шум школы. Крики, смех детей, топот.

Э м а р. Мы с вами — в типичной немецкой школе. Идеальный порядок, свет, уют, отличное преподавание. (Подзывает молодую учительницу.) Сделайте любезность…

А н н а. Четвертый класс «Б». Анна Зеехолен.

Э м а р. Это — наши русские друзья по оружию.

А н н а (бледное, усталое лицо, большие серые глаза, в сердитом удивлении приподнятые брови). Я вас слушаю.

Э м а р. Скажите, война не отразилась на успеваемости ваших учащихся?

А н н а. Все учатся превосходно. Дети великого фюрера так же, как их отцы и матери, сознают свой долг.

В е р е ж н и к о в (слушает Анну и подмечает несоответствие между выспренними словами ее ответа и печальным, одеревеневшим лицом). Спасибо, хорошо объяснили, фрау Зеехолен.

М а д р ы к и н (возвращается из класса). Белые парты… культурка.

Э м а р. Здесь учатся дети великого фюрера, будущие хозяева планеты Земля… Выводы каждый из вас сделает сам. Сравните, взвесьте и оцените. Это поможет осмыслить дорогу, по которой вам идти.

Все молчат. Перемена света.

Внимание! Становись! Три шага вперед, шагом марш! Смирно! Равнение направо!

Входит  А н б е р г.

Налево! К присяге, шагом марш!

Выстрел. Один из идущих к присяге, Прошкин, падает.

П р о ш к и н. Предателем быть не хочу. Прости, Родина!

В е р е ж н и к о в (встречается глазами с Татишвили, тихо). Поспешил, бедняга… Это можно в последний момент, как последнюю пулю…

Татишвили опускает глава.

М а д р ы к и н (подошел, вздохнул). Прошкин… землячок…

В е р е ж н и к о в. Размазня.

Э м а р. Естественный ход событий, друзья!

В е р е ж н и к о в. Искренне работать или же искренне умереть.

Э м а р. Попрошу к присяге!

Спортивная площадка под открытым небом. Б е с а в к и н («Рецидивист») идет с ножом на  В е р е ж н и к о в а. Короткая схватка. Нож отлетает в сторону. Вережников и Бесавкин катаются по земле, рыча и чертыхаясь. Вережников одолевает Бесавкина.

Б е с а в к и н (с ненавистью хрипит). Врешь, не возьмешь… фашистская шкура… гитлеровский холуй… Э-эх! (Ловко рванулся, и Вережников уже под ним.) Бочка, чистый вираж…

Подбегает  М а д р ы к и н.

М а д р ы к и н. Слабак, был наверху — и чесал нос… В драке не задумываются! (Отбегает.)

Б е с а в к и н. Ты мне руку едва не сломал. Стараешься?

В е р е ж н и к о в. Скажи-ка, почему ты обозвал меня гитлеровским холуем, фашистской шкурой?… Здесь это как-то не звучит…

Б е с а в к и н. Привычка… с фронта…

В е р е ж н и к о в. «Большевистская шкура» — вот это было бы здесь понятно…

Б е с а в к и н. Браток, и ты же таскал советскую форму… Привычка!

В е р е ж н и к о в. «Бочка», «чистый вираж». Где привык?

Б е с а в к и н (испуганно). Валяй, гребись мимо… гражданин следователь…

В е р е ж н и к о в. Ты — летчик-истребитель.

Б е с а в к и н (взял себя в руки). Гадай, гадай! Твои карты врут. А вот мои… (Выхватил из кармана колоду карт.) Сними! Сними, говорю! Я всю твою судьбу лучше самых хитрых анкет выложу!

В е р е ж н и к о в. Что ж, давай. (Снимает карты.)

Б е с а в к и н (присел на корточки, разбрасывает карты на земле). Мы же с тобой из одного лагеря — Мамельбурга?.. Земляки, можно сказать, а ты на меня следствие наводишь, готов статью пришить! Это не по-людски, браток… Эх, карта пошла тебе — золотом, алмазом высыпала! Зверская удача в казенном доме… любовь для сердца… Ты откуда, из каких мест?

В е р е ж н и к о в. Сибиряк, из Красноярска. А ты?