Драмы и секреты истории, 1306-1643

Заметим, что в 1634 и 1635 гг. Людовик XIII оказался перед необходимостью ограничить притязания на знатность со стороны многочисленных потомков д’Арков, числивших свой род исключительно от дочерей этой семьи. Их численность была чересчур велика, и проверки наталкивались на все большие затруднения в том, что касалось подлинности документов, представляемых в подтверждение этих претензий.

Так вот, в 1649 г., которым датируется данный документ, Мазарини был первым министром, Людовик XIII находился в могиле уже шесть лет (1643). С 1632 по 1634 г. Мазарини был заместителем папского легата в Авиньоне, а с 1635 по 1636 г. — папским нунцием при французском дворе. Весьма возможно, что в те годы Людовик XIII обратился к нему за выяснением происхождения Жанны. Отсюда — королевские эдикты 1634–1635 гг. о потомках д’Арков. Позднее Мазарини мог продиктовать одному из своих секретарей вышеприведенный текст, чтобы раз и навсегда положить конец легендам об этом семействе.

Свои сведения он получил от Ватикана, будучи папским нунцием, в ответ на вероятный запрос Людовика XIII.

Иначе трудно объяснить это уточнение, продиктованное 1 мая 1649 г. Тем более, что то был весьма бурный год: «Старая фронда», бегство двора в Сен-Жермен, Рюэйское соглашение с парламентом, возвращение в Париж, «Молодая фронда», арест Конде, принца де Конти, герцога де Лонгвилля; так что документ 1 мая 1649 г. — это простая служебная записка, составленная на всякий случай в качестве памятной записки.

Какую-то роль во всем этом сыграли «Мемуары» папы Пия II, и эта служебная записка представляет собой простое отражение ответа Ватикана на обращение Мазарини, который в 1635 г. был папским нунцием при короле Франции. По неизвестным нам причинам Мазарини счел полезным напомнить об этом в 1649 г.

Скепсис папы Пия II относительно вмешательства потусторонних сил — божественных или бесовских — в жизнь Жанны разделялся человеком, игравшим первостепенную роль на руанском процессе. Мы имеем в виду доктора богословия Жана Бопера, бывшего ректора Парижского университета, который в ходе процесса обращался к Жанне с многочисленными вопросами и держался по отношению к ней явно враждебно. Когда при подготовке процесса по оправданию он в свою очередь подвергся допросу, то без колебаний заявил, «что с большими основаниями он полагал, что эти явления были более естественными и вызванными человеческим замыслом, чем причинами сверхъестественными…».

Становится постепенно понятным, что у судей, которые являлись к тому же духовными лицами, апеллировавшими к Богу в своем окончательном приговоре, не было возможности сжечь живую девушку, которая в их глазах не была ни святой, вдохновленной свыше, ни колдуньей, в которую вселился бес. Зато у них не было никаких угрызений совести, когда они подменили Жанну другой женщиной, которую они и отправили на костер!

Жан Дюнуа был явно тем, кому пришла в голову мысль об этой инсценировке, если мы примем на веру следующую мысль, с которой Пьер Кошон обратился к малолетнему королю Генриху VI: «Теперь Орлеанский Бастард будет уличен во лжи, а вызванное им устрашающее беззаконие прекратится!..» Ведь коль скоро на свет божий извлекалась очередная незаконнорожденная дочь — матерью которой оказывалась теперь королева Изабо, — то явно тень оказывалась брошенной на безупречность происхождения королевы Англии, Екатерины де Валуа-

Вот в чем заключается вопрос:

21 октября 1422 г. скончался король Карл VI. Его официальным преемником является малолетний английский король Генрих VI Плантагенет, внук покойного по матери, Екатерине де Валуа. Трактат, заключенный в Труа, назначил его законным наследником французского престола. Это случилось 21 мая 1420 г., при жизни и с согласия Карла VI.

Но партия арманьяков, главой которой является Карл Орлеанский, не допустила такого решения вопроса о престолонаследии. Такую позицию она занимает уже 22 октября 1422 г. Так как все сыновья Карла VI — за исключением Карла VII, от которого покойный король отрекся в уже называвшемся трактате, то есть два с половиной года тому назад, — вот уже несколько лет как пребывают в мире ином, то в глазах партии арманьяков французская корона должна была перейти к Карлу Орлеанскому.

К несчастью, этот последний находился в плену в Англии и оставался там еще в течение 18 лет. Во Франции это было известно. В силу этого партия арманьяков обратила свои взоры на Карла VII, его сводного младшего брата. Хотя и рожденный от внебрачной связи — ибо он являлся сыном их общего отца Луи Орлеанского и королевы Изабо, он — королевской крови. И если у него продолжали оставаться сомнения по поводу такого отцовства, если он опасался, что на деле его зовут Карл де Буа-Бурдон, что он побочный сын, являющийся принцем лишь наполовину, то к нему направили посланницу Господню, которой предписано убедить его в обратном.