Дражайший папочка (ЛП)

— Моя голодная девочка, — прошептал он. — Такая неряха.

Струйка спермы потекла из уголка рта. Я закашлялась, когда Бен вытер ее пальцем и предложил его мне. Я вовсе не желала его облизывать, но мне так хотелось есть, и я не теряла надежды, что Бен станет чуточку добрее, если я буду беспрекословно его слушаться. Я слизала все, что полагалось, дрожа и глотая остатки чужого оргазма.

Бен улыбнулся.

— Теперь готова поспать? — Он помог мне встать на ноги и прижал широкую ладонь к моему животу. — Животик сытый, полненький?

Я кивнула — ложь уже стала привычной. Мне так хотелось есть, господи, все мои мысли были только об этом — даже не о тошноте, которую вызывали его жуткие слова.

Он обнял меня и расцеловал. Потом ушел. Горло горело, я ощущала вкус соли.

Я осталась одна, поплелась в душ и переоделась в свежую белую ночнушку. Увидев ополаскиватель, я принялась полоскать рот, пока меня чуть не стошнило в раковину, затем повторила еще раз. Но, как бы мне ни хотелось выблевать всю сперму, организму требовался протеин.

Когда я вернулась, Бен сидел на кровати. На нем были черные брюки и серая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Он улыбнулся, собирая волосы в хвост, и поманил меня пальцем. Мой несчастный желудок исполнил невеселый кульбит.

Я нерешительно подошла. Бен привлек меня к себе, поставил между своих колен и обхватил лапищами мои бедра. Его темные глаза обратились ко мне.

— Тебе надо поспать… — Бен, хмурясь, поправил мои волосы. — Дай животику успокоиться. Я принес тебе пару раскрасок. — Он перебрал мои влажные волосы. — Не делай глупостей, котенок. Ладно?

— О’кей.

Он улыбнулся и, взяв меня за уши, притянул мое лицо, чтобы поцеловать в лоб. После этого Бен удалился — без лишних фанфар. И запер за собой дверь, естественно.

Это странное чувство свободы… Какое-то время я блуждала по комнате, изучая стены на предмет наличия камер, а затем долго смотрела в окно. Деревья простирались так далеко, им конца не было, но открыть окно я не могла. Я вглядывалась вдаль, за горизонт, где синели горы и туман.

Свобода.

Роуз и Пейдж, наверное, уже всполошились из-за моего исчезновения. Наверное.

Я взяла раскраску с персонажами «Щенячьего патруля» и села с ней на пол. Я плохо соображала от голода и знать не знала, чем заняться. На заднем фоне играла «Улица Сезам», а я раскрашивала полицейскую собаку. Это… расслабляло. Мне не надо ни о чем беспокоиться. Эта жизнь простая.

На книжной полке обнаружилось много чего: «Очень голодная гусеница», «Там, где живут чудовища», «Стеллалуна»… Много всякого, но… Мне что, читать такое?.. Я провела пальцем по корешкам, и в груди болезненно сжалось, но слез уже не было. Что он со мной сделал?

Я еще не успела закончить с полицейской собакой, когда услышала звук поворачивающегося ключа. Бен заглянул в спальню и просиял улыбкой, увидев меня на полу. Он выглядел уставшим, на его локте висел белый халат. И тут до меня будто дошло: он — доктор. Настоящий доктор.

Он присоединился ко мне, усевшись за моей спиной так, что я оказалась в плену его длинных ног. Я фыркнула, когда он поцеловал меня в щеку и прошелся губами до самых ключиц.

— Как прошел день? — проворковал Бен мне на ухо.

— Хорошо. Я раскрашивала… смотрела на деревья, — мне казалось, что я чужда для внешнего мира. Хотя, вероятно, сейчас так оно и было.

— Очень хорошо.

Бен продолжал покрывать поцелуями мою шею, а я занималась раскраской. Теперь он казался расслабленным — не беспокойным, не напряженным. Я на автомате заштриховывала оставшуюся часть собаки, вздрагивая, когда Бен задевал зубами кожу. Он пересел за моей спиной и прижал меня к груди. От него пахло — как в больнице.

Мы особо не разговаривали. Я раскрашивала. Мы смотрели телевизор, пока не начался «Сайнфелд», и Бен не решил, что это неподходящее шоу. Но мне вполне подходила собака-пожарник на следующей странице. Руки дрожали, перед глазами все плыло, тени плясали. М-м, видимо, я теряла сознание.

Раздался вздох Бена.

— Посмотри на это… моя умница. Сегодня ты вела себя так хорошо, — его пальцы скользнули по моим выступавшим ребрам к животу. — Что желаешь на ужин, котенок?

Меня охватила дрожь, карандаш выпал из пальцев, и я машинально повернулась к своему похитителю. Бен хохотнул, когда я прикоснулась к его ремню, и перехватил мои запястья, заставляя обнять его за шею. Я смотрела пустым взглядом, мои колени лежали на его бедрах. Я ничего не понимала.

— Твердая пища, — произнес он и поднял брови. — Может быть, макароны с сыром? Я могу добавить курицу или говядину, если захочешь.

— Как сочтешь нужным, — отозвалась я бесцветным голосом.

И это был верный ответ. Бен торопливо расстегнул штаны и, приподняв меня, усадил к себе на колени. Я имела удовольствие смотреть за его плечо в окно, пока он задирал мою ночнушку и стаскивал с меня трусики. Обвив ногами его талию, я прикрыла глаза и опустила голову ему на плечо. Он с ходу вошел в меня, и это было больно.

Бен обнял меня, уткнувшись мне в шею.

— Папочка знает, что для тебя лучше, не правда ли?

Я кивнула. Солнце уже садилось. Зима?