Дражайший плут

Он со стоном отчаяния опять обнял ее, забываясь в ее нежности и упиваясь ее надеждой. И оторвался от нее лишь тогда, когда услышал тихое покашливание за спиной, а потом увидел, что на них пристально смотрит отец.

Феба была очень довольна собой, отправляясь вечером того же дня обедать с Агнес, а перед этим приняв ванну. Это мероприятие оказало ей двойную услугу: удалось наконец-то как следует вымыться и найти предлог спрятаться от глаз старого мистера Тревельона. Ей было стыдно: еще бы, целовалась с его сыном прямо на конюшенном дворе.

И пока она пряталась в источавшей ароматный пар ванне, лениво растирая коленки и постепенно приобретая цвет сливы, Бетти высушила и вычистила ее единственное платье. И если добавить к этому позаимствованную у Долли сорочку, то она обрела достаточно презентабельный вид, так что вовсю предвкушала возможность снова увидеться с Джеймсом, в компании Агнес и Тоби приближаясь к дверям столовой, пока не услышала крики. Опять!

— Неужели твой дедушка затевает ссору за каждой трапезой? — спросила она у Агнес, которая, как тут же выяснилось, была кладезем полезных сведений.

— За ним такого раньше не водилось, — вздохнула девочка. — А дядя Джеймс?

— Тоже не замечала. — Феба прислушалась. Кажется, они спорят из-за… соседа? Как странно. — У них очень похожие голоса, правда?

— Да, — с жаром подхватила Агнес. — Хоть бы они перестали! Маме это не нравится.

Феба даже не вспомнила про Долли и не подумала, как все это подействует на нее, и ей стало стыдно. Разумеется, из-за скандалов в доме бедная женщина будет волноваться. За этой мыслью явилась следующая: а кто, собственно, отец Агнес? Никто не упомянул о нем хотя бы словечком.

Послышался грохот, отчего Фебе пришлось вернуться к действительности, и она, принимая решение, воскликнула:

— Право же, мы должны их остановить!

Вместе с Агнес она решительно вошла в столовую.

Мужчины немедленно прекратили кричать, хотя, судя по тяжелому дыханию, успокаиваться не думали.

— Где твоя мама, Агнес? — спросила Феба.

— Уже сидит за столом.

Словно и в подтверждение ее слов в дальнем конце столовой раздалось жалобное бормотание, и Феба вскинула голову. Мужчинам должно быть стыдно, если они расстроили Долли. Правда, стыдно.

— Что же, давай сядем рядом с ней, хорошо?

Девочка потащила ее за собой. Джеймс, уже ожидавший со стулом наготове, объявил:

— Вы сидите между Долли и мной.

— Как мило, — едко заметила Феба, усаживаясь.

В ноги ей что-то ткнулось, и она поняла, что это Тоби тайком забрался под стол и пытается пристроить свою морду ей на колени!

— Чем нас угощают? — нарочито бодро спросила Феба и попыталась ощупать стол перед собой, но нашла только руку Долли справа. Рука была крупная и мягкая и немного дрожала. Феба ободряюще сжала ее палец.

— Ростбиф, — пророкотал голос мистера Тревельона, сидевшего во главе стола. — Тушеные овощи и хлеб, который испекла Долли.

— Я пеку хлеб, да, — сообщила тихим голосом соседка Фебы.

И только сейчас она догадалась, чем пахло от Долли, — дрожжами.

— Правда? Как интересно! А я никогда не пекла хлеб.

— Мама печет хлеб для всех нас, — вмешалась Агнес. — Она умеет.

— А еще маленькие пирожные, да, и пироги, — несмело добавила Долли. — Но больше хлеб.

— Пообещайте меня научить, — попросила Феба.

— А еще варить пиво, — сказал ей на ухо Джеймс. — Горький эль.

— Кто же предлагает девушке пиво? — раздраженно воскликнул мистер Тревельон. — Леди полагается пить вино.

— Я люблю пиво, — возразила Феба.

— Правда? — удивился Джеймс, но услышала это только она и так же тихо ответила:

— Ну… почти уверена, что люблю.

— Если ей не понравится пиво, отец, мы всегда можем предложить вина.

Мистер Тревельон буркнул:

— Точно ненормальный.

— Сегодня Джеймс показывал мне ваших лошадей, — сообщила Феба, обнаружив перед собой тарелку. — Такое это было удовольствие! Они очень красивые.

— Откуда вам знать? — резко спросил хозяин дома.

Феба услышала стук вилки о тарелку Джеймса и поняла — скажи она сейчас хоть слово, и поесть им уже не удастся.

— Потому что я это чувствую. Если я лишилась зрения, это не значит, что потеряла рассудок и все остальные чувства. — Она нащупала руку Джеймса, сжатую в кулак, и осторожно накрыла ладонью. — Интересно, мистер Тревельон, кто придумывал клички вашим лошадям. Джиневра! Весьма чудное имя.

— Это я, — раздался тоненький голосок Агнес.

Стараясь сохранять приветливое выражение лица, вопреки дурному настроению мистера Тревельона, как можно спокойнее Феба спросила:

— И скольким лошадкам ты дала имена?

— Почти всем. — Судя по голосу, Агнес немного успокоилась, когда заговорили на ее любимую тему. — Я даю прозвище жеребенку, когда он родится, а иногда новой лошади, которую покупают, но коня по прозвищу Октавиан называла не я. Красивое, правда?

Теперь Феба улыбнулась вполне искренне.

— А какие ты придумывала для них клички?

— Ну-у, во-первых, Джиневра — это вы уже знаете. Когда дедушка ее купил, у нее была кличка Известка. Ужасно! Потом были Чайка, Русалка, Жемчужинка и Волшебник Мерлин — этого месяц назад продали младшему сыну графа Маркема.