Дражайший плут

— Твоя мать была слишком молода и беспечна, и для кого-то, возможно, могла стать хорошей женой, но только не для меня. — Старик остановился и посмотрел сыну в глаза — такие же ярко-голубые. — Вот и леди Феба тоже хорошая, но не для тебя.

Долгую минуту Джеймс смотрел на отца, понимая, что старик прав: так же думал и он сам.

— Я знаю.

Позже в то же утро Феба сидела на кухне, где восхитительно пахло мукой, дрожжами и чаем, и слушала, как Долли месит тесто для хлеба и вслух комментирует свои действия. Каждый раз она брала ком теста и с такой силой бросала на стол, что раздавался звонкий шлепок.

— Долли, зачем вы это делаете? — поинтересовалась Феба.

В Уэйкфилд-хаусе из трех кухарок одна занималась исключительно выпечкой, но у Фебы ни разу не возникало желания посетить кухню, и она понятия не имела, как пекут хлеб.

Долли что-то буркнула, а Бетти, которая деловито нарезала овощи, пояснила:

— После этого тесто лучше поднимается.

— Долли, — продолжила расспросы Феба, — Джеймс старше вас или младше?

— Я старше Джейми, — ответила та с гордостью. — Это мой брат. Он читает мне книги. Правда, не сейчас.

— Может, он опять будет вам читать, раз вернулся домой из Лондона, — предположила Феба.

— И письма, — прибавила Долли. — Они все целы.

— Письма?

— Все время писал, — вмешалась Бетти. — Аж из самого Лондона! И присылал подарочки, и для мисс Агнес тоже.

Как странно: все это время у Тревельона была своя жизнь, а она ничего не знала, ни разу даже не догадалась спросить. Но, в конце концов, почти у каждого человека имеются секреты — особенно если дело касается родственников.

— Феба! — с топотом ворвалась в кухню Агнес в сопровождении тяжело дышавшего Тоби. — Дядя Джейми велел вас привести!

— Прямо так и сказал: «привести»? — удивленно переспросила Феба. — Я что, заблудившееся животное?

Агнес смутилась и захихикала.

— Идемте!

— Ну, раз ты настаиваешь. — Феба быстро допила свой чай, кивнула Долли и Бетти и подала Агнес руку.

— Куда мы идем?

— Это сюрприз! — взволнованно воскликнула Агнес, и Тоби, который трусил рядом, словно в знак согласия, тявкнул.

За стенами дома Феба почувствовала, что день сегодня великолепный: солнце согревало лицо. Они шли конюшням, и она гадала, не хочет ли Агнес еще раз показать ей Ласточку, и, словно в подтверждение своих мыслей, услышала тихое ржание. Агнес тихо засмеялась.

— Что ты задумала? — спросила Феба.

— Я подумал, а не покататься ли нам верхом? — раздался голос Джеймса где-то неподалеку. — То есть спокойно прогуляться, без преследователей, которые наступают на пятки. Вам придется сесть на лошадь вместе со мной. Подходит?

— О да! — воскликнула Феба в предвкушении удовольствия: мало того что покатается верхом, так еще и в объятиях Джеймса!

Тревельон взял ее за руку.

— Это Риган. Оуэн подержит узду, пока мы будем садиться.

— У нее отличный аллюр, у нашей Риган, — сообщил старик.

— Это одна из самых крупных и выносливых лошадей, — добавил Тревельон. — Так что можно не переживать. А вот и ступенька.

Нащупав ступеньку рукой, Феба, утвердив ногу в стремени, забралась в седло. Лошадь мотнула головой и попятилась, но девушка потрепала ее по шее, а потом почувствовала, как в седло позади нее сел Джеймс.

— Я держу ее, Оуэн. Спасибо.

И они тронулись. Обвив руками талию Фебы, Джеймс пустил лошадь шагом. Как это было чудесно: свежий воздух, лошадь, теплые сильные объятия Тревельона.

— Куда мы поедем?

— Куда угодно, но я знаю одно место, которое вам наверняка понравится.

— Тогда выбор за вами. — Феба чуть откинула голову назад, стараясь коснуться его шеи, и втянула носом воздух, с радостью ощущая запах лошади и аромат сандала и бергамота.

Сначала она просто наслаждалась прогулкой и свежим воздухом, но потом вспомнила, что хотела кое о чем его расспросить.

В кои-то веки он казался довольным и умиротворенным, и Феба даже подумала: «А стоит ли ворошить прошлое?» Однако оно не давало ей покоя. Если не сейчас, то когда?

— Джеймс, вы вчера вскользь упомянули, что за вашу голову была назначена награда, поэтому вам было опасно оставаться в Корнуолле. Не расскажете почему?

Его рука словно окаменела, и она это почувствовала.

— Вы действительно хотите знать?

— Да! — Она обернулась в кольце его рук, словно хотела посмотреть в глаза. — Какая-то тайна, гнев, боль стоят между вами и вашим отцом. Неужели не понятно, почему мне хочется узнать, что так изменило вашу жизнь?

— Господи, Феба, ведь изменило-то не в лучшую сторону — как раз наоборот!

Она вздохнула, собираясь с силами.

— И даже если так.

Тревельон вздохнул.

— Что ж, ладно… Я избил до полусмерти сына местного мирового судьи Джеффри Фэйра, и он потребовал, чтобы меня наказали. По настоянию отца я бежал из Корнуолла, а потом завербовался в драгуны.

Феба нахмурила брови, размышляя.

— Но из-за чего произошла драка?

— Я был очень зол на Фэйра, — ответил Тревельон после паузы.

Он не пожелал сказать правду, и это ее взбесило.

— Я вам не верю! Вы бы не стали бить человека без веской причины! Даже в молодости!

— Напрасно вы так обо мне думаете, миледи: не очень-то я и благороден.