Дразнилки (СИ)

– Хотя бы и зубы.

Капустин криво ухмыльнулся, махнул рукой, заканчивая разговор, и снова стал возиться с веревками рюкзака. Попытался развязать затянувшийся узелок зубами, сплюнул.

– Ты не отвлекайся, – сказал Выхин, злясь еще больше. – Разговор есть, раз уж мы так удачно встретились.

Холод от камней растекся по телу, коснулся сердца и разума. Твари божии шептали:

Покажи ему

Самое время показать, ну

Пусть ответит за жирного, за травлю

И с тёлкой твоей пусть больше не мешает общаться

А то надумал себе

Старший брат хренов

Капустин лениво поднялся, разминаясь. Посмотрел сквозь прищур на голубое небо. Сказал:

– Какой разговор, жирдяй? Не дорос ты еще до разговоров. Вали давай куда шёл, не нарывайся. Я с тобой в прошлый раз всё закончил только потому, что Элка просила, чуть ли не на коленках за мной ползала. Я, дружище, сестру слушаюсь и уважаю. Раз попросила – трогать не буду. Или ты думаешь, я к тебе в больничку не пришел разобрать из-за того, что струсил? Или в школе мне лень за тобой бегать? Нет, хотел бы – на сало и колбасу бы давно разделал. Не нарывайся снова, а то сестра и не узнает, куда ты делся.

Он же один

Нет его дружкой дебильных

Стоит, гондон, и угрожает, будто пуп земли

Покажи ему пупа. Разорви от пяток до головы.

– Ну так давай сейчас и решим, разделаешь ты меня на колбасу или нет, – холодно сказал Выхин. – Один на один слабо? Без этих твоих идиотов дружков.

– Не хочу я с тобой драться. Ты же здоровый, как кабан. Итак ясно, что победишь. Другой вопрос, что одна драка ничего не решит. Решают последствия. Мне тебя затравить еще сильнее – раз плюнуть. А ты парировать не сможешь, потому что в этом городе тебя знать не знают. Одна Элка за тобой и бегает. Хочешь так вопрос поставить?

Выхин выудил руки с зажатыми камнями. Чужие голоса вихрями кружились в голове.

В будущем он много раз прокручивал события того утра. Не мог сообразить, что в его поступках было от тварей божиих, а что совершил он сам. Они подчинили волю и тело, или Выхин просто решил свалить все на них? Не знал ответа, не нашел. Наверное, дело было в симбиозе. Он сам очень хотел раскиваться с Капустиным, а твари божии убедили, направили и умножили это желание.

Но именно на них , на тварей, Выхин свалил всю вину.

Он молча прыгнул на Капустина, замахнувшись, ударил того по скуле кулаком. Отскочил, встал в привычную боксерскую стойку. Глупо было играть в бокс, одетым в кутку, штаны и тяжелые ботинки, да еще посреди мха и талого снега. Но все же. Азарт накрыл с головой. В ушах миллионами зрителей ухало: «Давай, давай, давай!».

Капукстин в долгу не остался – бросился вперед, награждая Выхина молниеносными хаотичными ударами. Выхин уворачивался, блокировал, но все же пропустил несколько болезненных оплеух. Совершил выпад, мощно попал кулаком в нижнюю челюсть. Капустин отошел, пошатываясь, растирая лицо. Скула у него стремительно набухала лиловым.

– Ах ты сука, – пробормотал он. – Жирная тварь. Совсем берега попутал?

Поднял с земли камень, швырнул в Выхина. Тот увернулся, но Капустил бросил еще один. Потом кусок льда. Снова камень. Бросал все, что попалось под руку. После очередного броска бросился на Выхина, опустив голову, выставив перед собой руки – подхватил подмышки, уронил на землю.

Выхин больно ударился спиной обо что-то твердое. Между лопаток будто ковырнули огнем. А Капустин уже сел сверху, придавил локтями руки Выхина и стал бить того по лицу – все так же хаотично, много, куда придется. Щеки Выхина вспыхнули от боли, рот наполнился кровью. Голоса в голове кричали с надрывом:

Ответь ему!

Убей! Убей! Убей!

Сделай ему шляпу из гвоздей!

Ну же, ну! Не сдавайся!

– Я тебя, сучёныш, научу старших уважать! – шипел Капустин, раздавая удары.

Выхин думал, что потеряет сознание. Боль залилась ему в глаза, в рот, в ноздри. Он извивался, пытаясь высвободиться, вырваться, и в какой-то момент смог выдернуть правую руку – тут же, не задумываясь, тяжело опустил кулак с камнем на висок Капустина. Потом еще раз, вкладывая остатки сил.

Капустин нелепо крякнул, потянулся руками к голове. Кожа на виске содралась, проступила ярко-красная в солнечном свете кровь. Выхину захотелось, чтобы крови стало еще больше. Он вывернулся, повалил Капустина в чавкающий холодный мох и уже теперь сам забрался сверху.

– Ну кто теперь сучёныш? – пробормотал он.

Убей! Убей! Убей!

Крики захлёбывались желанием.