Dream in the fragments of the heart (СИ)

А мне хочется стать просто невидимой. Чтобы никто меня не трогал, никто со мной не разговаривал. Чтобы не надо было принимать решения, которые причинят боль кому-то или самой себе. И главное — лишиться каких-либо чувств. Не плакать ночами и днями. Не думать о том, что ты совершил ошибку. Просто не существовать.

— Держи. Тебе мама звонила, — в руках у меня оказывается мобильный телефон, и я, наконец, возвращаюсь в нашу вселенную. На дисплее светится значок, оповещающий о том, что мне звонила мама. Перезваниваю ей. После нескольких гудков она поднимает трубку.

— Привет, мам, — бодро говорю в трубку. Точнее сказать, пытаюсь делать это бодро. Что бы ни случилось, не хочу, чтобы мама переживала из-за меня.

— Китнисс, а ты где? — интересуется мама. Ой. Совсем забыла ее предупредить о том, что я ушла к Джоанне. Я глянула на время. Не думала, что она вернется так скоро.

— Я у Джоанны, мам. Забыла сказать, — быстро произношу я, поняв, что пауза немного затянулась.

— Китнисс, мы тут с родителями Пита подумали и решили, что было бы неплохо съездить на горнолыжный курорт на все каникулы. Тем более мы нашли очень выгодное предложение. Ты как, с нами? — тараторит мама, а я пытаюсь осмыслить все сказанное.

Я уверенна на сто процентов, что Пит тоже поедет, а при родителях изображать вселенскую ссору не хочется. Придется объяснять слишком многое. Так мы только расстроим наших родителей. Но, если я останусь дома, то смогу насладиться свободой.

Мама часто уезжает в командировки на несколько недель. Тогда, я сразу же зову Джоанну к себе. И, каким-то чудом, наша квартира не затоплена, не сгоревшая дотла и стены не обрушенные, так что мама не против моей подруги. Иногда, я бываю у Джоанны с ночевками, когда уезжают ее родители.

Так что, ехать на этот их горнолыжный курорт я не собираюсь и, с уверенностью, отвечаю отказом.

— Китнисс, останешься сегодня у меня? — шепчет мне Джоанна в свободное ухо, мама тем временем дает указания: что и когда полить, как не умереть с голоду, сколько раз убирать, чтобы не обрасти паутиной и так далее и тому подобное.

— Мама, я все знаю. Можно остаться сегодня тут? — спрашиваю я, а сама прикидываю, что лучше: заказать пиццу или сделать маленькие кексики самим.

— Конечно, родная. Люблю тебя, — с нежностью произносит мама. Я утвердительно киваю Джоанне, на что та начинает прыгать от радости. В другой раз я бы посмеялась, но настроение было ни к черту.

— И я, — тихо сказала я, не потому, что это неправда, а потому, что вновь накатывали слезы. Я поспешила положить трубку.

— Я поставлю чайник, — произнесла веселая Мейсон и поспешила удалиться на кухню, а я вновь предалась своим мыслям.

Теперь надо будет делать вид, что мы с Питом не знакомы. Значит, вне школы мы перестанем видеться. А за каникулы так вообще, не увидимся: они уезжают на горнолыжный курорт. Я прямо-таки вижу, как с нетерпением буду ждать рассвета, чтобы собраться в школу, подслушать соседнюю дверь и, как бы случайно, пойти в школу в одно время. Нет, мы не будет разговаривать, я просто буду идти и смотреть ему в спину. В школе в гляделки не поиграешь. Первая парта. Да, и ему это покажется странным. А так, будто я просто вперед смотрю.

Я буду притуплять свои чувства. Не знаю, может со временем они исчезнут, может, станут только сильнее. В таком случае, мне придется играть с ними в прятки. В своей жизни, со своими собственными чувствами, которые не могут быть выплеснуты наружу. Такая себе жизнь, в которой ты вечно обманываешь саму себя и своих близких. Не очень веселая перспектива.

Наверное, уже поздно что-то менять. Боюсь, Пит не подойдет ко мне, ведь думает, что мне это не нужно, а что-то сказать ему самой мне мешает гордость. А я так хотела, чтобы до конца жизни мы были не чужими людьми друг для друга. Я мечтала, что через пятьдесят лет я приду к нему, стукну по голове и убегу с криком: «Догоняй!»

И пусть мы не сможем так же быстро бегать. Я просто хотела, чтобы мы были важны друг для друга. И мне не нужно бы было ничего. Ни вечной жизни, ни богатства, ни сказки, воплотившейся в жизнь. Ничего.

А если бы счастье снизошло до меня, если бы мы расписались, то я была бы рада, лишь тому, что мы просыпаемся вместе. Что мы рядом и кроме любви, и твоей половинки тебе не нужно ничто и никто.

Наверное, мои желания пусты и никому не нужны, но ведь все мечтают о чем-то еще более бесполезном: о хорошей машине, о престижной работе, богатеньком муже, крутом телефоне. Но зачем все это? Машины и телефоны быстро ломаются, тебя все время кто-то норовит сбросить с престижного места, а деньги обесцениваются.

И с чем ты останешься? Ты, совершено пустой внутри, который привык к роскоши останешься абсолютно одинок. Тем, кто, ценит лишь благосостояние, такой как ты, не нужен. А, для остальных, ты — пустышка.