Дребезг Звёзд

Её новый знакомый мялся в нерешительности. Было видно, что он разрывается между новым человеком и старым другом.

— Иди к нему, — сказала девушка. — В поезде целый день ехать, ещё увидимся.

— Да, — благодарно кивнул парень. — Ты права, спасибо.

С этими словами он оставил её одну.

— А люди те же, — грустно усмехнулась она. — Всюду одно и то же. Даже забавно.

«Интересно, — подумала девушка, — куда едут эти двое? Было бы любопытно познакомиться с ними. Хотя у них и так проблем хватает, наверное. Сейчас, наверняка, разборки. Можно даже примерно предсказать ход их текущего диалога. Слишком явно, слишком предсказуемо — люди слишком похожи друг на друга, чтобы чем-то удивить стороннего наблюдателя. Ну да ладно, пора возвращаться».

С этими мыслями Полина открыла дверь тамбура и вошла в вагон, направилась к своему месту. Сидение пустовало. Вещи брошены на верхнюю полку, никем не занятая койка.

«Ну что же, — решила со вздохом, — подождём».

Разувшись, она устроилась на полке, кинула подушку под голову. Бесцельно смотрела в никуда, закрыла глаза.

Поезд мерно катится в неизвестность. Привычный шум колёс, случайные обрывки разговоров, забытьё в толпе — всё как всегда.

На какой-то миг она потеряла счёт времени.

Чертовски устала за последние дни. Вынужденная встреча с предком, окончившаяся очередной ссорой. Вынужденная встреча со знакомыми с аналогичным результатом. И вот теперь — поездка, которой никто не рад. Кажется, назревает вполне очевидное решение. Ведь так легко — бросить всё к чёртовой матери и уехать отсюда. И деньги, и возможность есть. Ничего не держит. А что на новом месте? Да ничего, то же самое. Только с нуля. Но так даже лучше. Вопрос лишь в том, какой город предпочтительнее. Питер, Ростов, Уфа — много разных вариантов. Может, и та же Прага. Везде хорошо по-своему.

Полина горько усмехнулась: куда угодно, лишь бы не здесь. И так повсюду. Верно говорят, хорошо там, где нас нет.

А Сна всё нет.

«Может, не стоило так спешить, — спросила себя девушка. — Может, и правда, стоило дать ему больше времени? Наверняка же сейчас сидит в тамбуре перепуганный и забитый, надумавший себе всякое. И почему вечно всё самой приходится делать? И ведь все мы знаем, чем всё кончится».

Но всё-таки ей хотелось верить, что Сон — другой. Несмотря на всю его сжатость, всю эту отчасти даже напускную слабость, в нём чувствуется большая сила. Просто она под завалами множества комплексов, которые порой крайне сложно преодолеть. Ей хотелось помочь ему. Сделать хоть раз хоть что-то доброе. Не сломать, но, наоборот — раскрыть. Поставить на ноги и заставить идти. Обычно все падают на первом же шаге. Сколько пройдёт он — это интересно.

Полежав ещё немного, ни о чём конкретно не думая, девушка поднялась и направилась в дальний конец вагона, а оттуда — в тамбур.

«Ну — да, ожидаемо».

Сидит под дверью, обхватив колени. Закрылся. Не видит мира и думает, что мир не видит его. Или скорее наоборот, хочет показать миру, как же ему плохо.

Горло Волчицы сдавило от накатившего всплеска гнева: ненависть к жалким. В особенности — к тем, кто хочет выставить себя жалким. Когда тебе плохо, действительно плохо, тебе не до выходок. Если, конечно, ты не слабак, который только и умеет, что громко просить о помощи, не желая помочь себе сам.

— Я тебе только одно скажу, — медленно произнесла Полина. — Когда тебе действительно плохо, бежать некуда и не хочется. А пока ты можешь бежать, радуйся хотя бы тому, что у тебя есть ноги. Подумай над этим.

С этими словами девушка вернулась к себе, оставив парня в одиночестве. Говорила она достаточно внятно и громко, так что нет смысла сомневаться, услышал ли он её.

Сон остался сидеть. Побежать за ней следом — подумает, что он её собачка. Оставаться тут — тряпка. Оба варианта одинаково плохи. Но, в конечном итоге — сам виноват. Но, чёрт возьми, как же тяжело. Казалось бы — просто встать и вернуться.

Заговорить с ней, улыбнуться ей, протянуть руку — ведь всё так и должно быть. Но нет. Цепи жалости сковали по рукам и ногам. Сидеть и ждать, что она придёт и обнимет бессмысленно — не такая. И такие ей не интересны. И он это понимает. Она не из тех, кто будет бегать за тобой и нянчиться, как с ребёнком. Не станет успокаивать и обнадёживать, если на то нет нужды. Поддержать и помочь в настоящей беде — быть может. Сидеть и успокаивать нытика — ни в жизнь.