Дребезг Звёзд

Прежде, чем совершать действие, следует хотя бы на минутку задуматься о том, какие последствия оно за собой повлечёт. Любая идиллия может нарушиться не только шальным мгновением, но и собственной оплошностью, которая возникла лишь оттого, что кто-то забыл подумать. И вместо того, чтобы потом кусать локти от своей глупости, следует заранее предугадывать, что может случиться. Так-то оно так, да тогда жизни не будет, потому что невозможно просчитать до конца все возможные варианты развязки. Найти баланс между наслаждением жизнью и отсутствием проблем в ней — такое кажется невозможным. Но, всё же, мир может стать хоть чуточку лучше, если помнить, что личная свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека. Лишь тогда звёзды могут выстроиться в созвездия, когда одна звезда своими огнями не сжигает других. Затмить и притянуть к себе, дать повод себя уважать — можно. Но не сжигать. Чем сильнее твоё собственное пламя, тем опаснее оно для других. И тем аккуратнее и искуснее обязан ты обращаться с ним, чтобы не навредить, но помочь другим сиять столь же ярко, как и ты.

Ведь небо — оно для всех.

Глава тринадцатая. Царство мёртвых

Мальц проснулся совсем рано, раньше рассвета. Спать не хотелось совсем. Дурные предчувствия и мрачные мысли заполняли его ум.

Сон крепко спал в зале, завернувшись в одеяло — как кот. Его отдых был неспокойным, тревожным, то и дело дёргался, ворочался.

«Что происходит с ним, — спрашивал себя юноша. — Что снится этому человеку? Какая беда тяжелеет над его душой?»

Сидя в кресле и наблюдая за ним, юноша всё больше утверждался в мысли, что не хочет отпускать своего нового друга. Возникло странное ощущение, что стоит тому вернуться в Харьков — и он умрёт. Он бежал, бежал от какой-то необъяснимой опасности, гонимый страхом и тоской — и нашёл приют здесь. Он искал защиты, и нашёл её. Чувствуя себя в безопасности, имея возможность отдохнуть, Сон как будто набирал силы, восстанавливался после случившегося потрясения — и не факт, что не встреть Мальц его тогда на вокзале, парень бы выжил.

Хозяин особняка вздохнул:

«Стремление заботиться и оберегать всех и вся когда-нибудь погубит вас, милорд. Заботясь о других, позвольте спросить — кто тогда поможет вам?»

Мальц быстро отогнал эту мысль: совершенно глупый вопрос. Он знал, что Мария рядом, понимал, что всегда, в любой ситуации сможет рассчитывать на неё, как она — на него. В какой-то мере даже винил себя за то, что не способен ответить на её чувства. Но лучше говорить правду, чем кормить иллюзиями. И вдвойне тревожно становилось ему от того, что он не может и не хочет отпускать Графа домой. Как будто с его исчезновением в самом Мальце что-то оборвётся, умрёт. Когда он успел так к нему привязаться? Откуда столь сильное желание подойти к нему, сесть рядом, обнять, согреть собой, поделиться своим теплом.

Юноша мысленно усмехнулся собственным мыслям и покачал головой: бывает же такое. Но не стоит. Пускай мечты остаются мечтами. Мы всегда одни. К тому же никто не любит, когда в него влюбляются если нет взаимных чувств. Едва ли у него есть. Старается выглядеть бодрым и счастливым, но на деле — уставший и брошенный, стремится забыться, сгореть как можно скорей. Безрассудный. Либо сможет найти себя, либо сгорит.

Мальц сжался: нет. Нельзя. Люди не должны умирать вот так. Всегда, как бы плохо ни было, нужно идти. У него ведь сильные ноги. Он может встать и идти. И пока Мальц рядом, он не допустит, чтобы Сон исчез.

Раз заняться всё равно особо нечем, можно приготовить завтрак: всё равно лишним не будет. Сегодня предстоит ещё много дел. К тому же процесс готовки позволяет отвлечься от мыслей и успокоиться, а покой необходим как воздух. Ещё хорошо бы наконец найти ключи, потому что нужно будет отлучиться в деревню: дядя просил зайти. Да и с Марией можно будет увидеться, если она не слишком занята школой. Сон поладил с Адольфом, так что этих двоих можно оставить тут: не пропадут без него, можно вздохнуть спокойно. Вообще, пока Сон здесь, у Мальца наконец появилось свободное время, потому что Адольфу теперь не так одиноко, и можно больше уделить время и своим занятиям, и отдыху, что раньше почти не представлялось возможным, и данное обстоятельство не может не радовать. Едва ли сам он от этого перестанет быть затворником — ему нравится подобная жизнь — но для себя время не помешает. Когда на тебе держится решительно всё, невольно хочется отдохнуть, и чем дальше, тем тяжелее. Вопрос лишь в том, как долго продлится это время.

За всеми этими мыслями и готовкой Мальц и не заметил, как наступил рассвет. И, лишь закончив колдовать над картофельным пирогом, решил, что можно немного вздремнуть: общий подъём через четыре часа. И лишь после — всё остальное.

***