Дрэд, или Повесть о проклятом болоте. (Жизнь южных Штатов). После Дрэда

— Говорят, — отвечал Том, — только сильно ошибутся в своих расчётах! Я уже шепнул Джиму Стоксу. «Джим, — сказал я, — как ты думаешь, не понадобится ли им музыка сегодня»? Джим сразу меня понял и явится туда с парой собак, да со старыми железными тазами. Надеюсь, оркестр будет отличный. Мы поедем послушать. Сегодня обещали обедать у меня Билл Экерс, Боб Стори и Сэм Декстер. Вечерком мы и отправимся.

Глава XLVII. Самоуправство и насилие

Лучи полуденного солнца резко пробивались сквозь узорчатые ветви вековых сосен. Только свист дятла, долбившего деревья, нарушал глубокую тишину в непроходимой чаще леса. Но вдруг, на заглохшей тропе раздались звуки человеческого голоса. Кто-то запел гимн, слова которого так странно действовали на слух и на душу, среди дремлющей природы:

"Иисус Христос жил, страдал, и умер.
Нужно ли же знать мне что-либо больше.
Премудрости другой я не ищу.
Поведайте мне это, и больше ничего.
Скажите мне, что Он, Спаситель мой,
Жил, был распят на кресте, и умер за меня."

При последних словах, на повороте лесной тропы показалась конная фигура, медленно подвигавшаяся вперёд. Это был мистер Диксон. Добрый человек этот, вся жизнь которого проведена была в одиноких странствованиях, усвоил привычку преимущественно ездить но лесным дорогам, где нависшие ветви деревьев заменяли, в его воображении, своды священного храма. Он ехал, опустив поводья, держа в руках карманную Библию, и от времени до времени напевал гимны, подобные тому, который мы сейчас только слышали. В настоящую минуту он, по-видимому, углублён был в тёплую молитву. Мистер Диксон, поистине, имел причину молиться. Простота и откровенность его речи навлекли на него нерасположение собратьев и оттолкнули от него даже лучших друзей. Он совершенно лишился помощи, которую добровольно оказывали ему, при его крайне бедном состоянии. Его жена, слабого здоровья, трудилась с утра и до ночи, свыше своих сил. Голод нередко заглядывал в двери бедного коттеджа, но ежедневная молитва отгоняла его прочь. Прошение: "Хлеб наш насущный, даждь нам днесь", никогда ещё не оставалось без ответа, но на завтрашний день, не говоря уже про отдалённое будущее, у него не было хлеба. Многие приятели говорили ему, что если он оставит ничтожное и бесполезное предприятие, он будет жить в изобилии, и даже оставлять от избытка на чёрный день. Он просил старшин о назначении его на вакантное место, в церкви города И..., но ему отвечали:

— Нам нравятся твои проповеди, когда ты оставляешь в покое спорные пункты, и если ты согласишься ничего не говорить о щекотливых и возбуждающих предметах текущего времени, мы с радостью предоставим тебе это место.

При этом они поставляли ему на вид его нищету, жалкое здоровье жены и нужды детей; но мистер Диксон отвечал:

— "Человек не будет жить одним только хлебом! В воле Божией питать меня, и Он напитает".

Они удалились от него, говоря, что это глупец, что это сумасбродный человек. Он был не первый, о котором говорили его собратья: "Пусть себе — как знает, так и делает"!

Проезжая по лесной троне, мистер Диксон говорил о нуждах своих своему Создателю:

— Ты, Господи, ведаешь, как я страдаю! Тебе известно, как больна жена моя, и сколько горя переносим мы оба, особливо теперь, когда дети наши растут без воспитания! На Тебя возлагаем мы все наши надежды! Не оставь нас, Господи! Не отврати лица Твоего от нас! Ты не знал, где преклонить Твою голову, — дай и нам без ропота перенести наши страдания. "Ученик не бывает умнее учителя, слуга не бывает выше господина".