Дрэд, или Повесть о проклятом болоте. (Жизнь южных Штатов). После Дрэда

— Всё это, — говорил он про себя, поглядывая то с сожалением на остатки цыплёнка, то с пренебрежением на новоприбывшего: — всё это будет поедено. Лучше было бы убить для него старого каплуна. Гораздо было бы лучше: каплун и гораздо пожёстче. А теперь поневоле должен подать ему лучшего цыплёнка; бедная госпожа будет только посматривать, как он его съест. Странные эти женщины! К чему они так гонятся за мужьями? Как будто лучше их ничего на свете и быть не может! Забавно смотреть, как он хорохорится, а она, бедняжка, не может наглядеться на него. Ну, нечего делать! Отправляйся, мой голубчик,— и он поставил на угли сковороду, на которой вскоре зашипел и затрещал цыплёнок. Выдвинув стол, Тифф накрыл его для ужина. Кроме цыплёнка, на очаге стоял кофейник, выпуская из себя клубы ароматического пара, и в горячей золе пеклось несколько картофелин. Между тем Джон Криппс деятельно объяснял своей жене выгодную торговую сделку, которая так благотворно действовала на его настроение духа. — Вот видишь ли, Сю; в этот раз я побывал в Ралэйге и встретил там молодца, который ехал из Нью-Норка, или Нью-Орлеана, или, словом, откуда-то из Северных Штатов. — Нью-Орлеан, кажется, не принадлежит к Северным Штатам, — боязливо заметила его жена. — Это всё равно; — словом из какого-то Нью-Штата! Пожалуйста, Сью, не прерывайте меня. Если б Криппс мог увидеть свирепые взгляды, которые Тифф в эту минуту бросал на него сквозь очки, он затрепетал бы. Но, кроме ужина, Криппс ничего не видал перед собой и спокойно продолжал свой рассказ. — Этот молодец вёз партию дамских шляпок самой последней моды. Он получил их из Парижа, столицы Европы; и продал мне почти за даром. Ах, если бы ты посмотрела на них, просто прелесть. Постой, я выну и покажу тебе. Тифф! Свети сюда! И Тифф взял зажжённую лучину с видом скептика и с пренебрежением; между тем Криппс раскупорил ящик и вынул из него партию шляпок, по-видимому самого старого фасона, который был в моде тому лет пятьдесят.

— Да, нечего сказать! — проворчал Тифф, — модные, годятся для вороньих пугал!

— Что такое! — сказал Криппс, — Сю! Как ты думаешь, что я заплатил за них?

— Не знаю, — отвечала Сью, слабым, едва слышным голосом.

— Я заплатил за весь ящик пятнадцать долларов. А в нём нет ни одной шляпки, сказал он, любуясь лучшей из них, надев её на руку, — нет ни одной, которая бы не стоила от двух до пяти долларов. На один этот ящик я получу чистого барыша, по крайней мере, полсотни долларов.

Тифф повернулся к очагу, и начал разговаривать с самим собою: — Во всяком случае, я вижу тут одно — если наши женщины наденут эти шляпки, да покажутся на собрании под открытым небом, то они расстроят всю публику... Не удастся и проповедь выслушать. А если встретиться с ними в тёмную ночь, да на кладбище, так уж и не знаю, куда придётся отправиться — только, наверное, не в доброе место. Бедная миссис! Как ей тяжело! Неудивительно, впрочем! Слабой женщине стоит только взглянуть на такое чучело, и ей сделается дурно.

— Поди-ко сюда, Тифф! Помоги мне открыть этот ящик. Свети сюда. Чёрт возьми! Как он крепко закупорен. Здесь партия башмаков и ботинок, купленная мною от такого же молодца. Тут есть парные и непарные, за то дёшево куплены. Есть люди, которые любят башмаки и сапоги на одну колодку, а есть и такие, которым всё равно, на одну или на разные колодки, лишь бы было дёшево. Например, вот эта парочка хоть куда! и штиблеты к ней, и всё такое, маленькая дырка на подкладке, это ничего! нужно только надевать поосторожнее, а то, конечно, могут высунуться и пальцы наружу. Кто захочет иметь такую пару, тот будет помнить как нужно обходиться с ней. Ничего! Кому-нибудь пригодится... Пара славная! Кроме того, я привёз три ящика от старого бюро, которые тоже купил дёшево на одном аукционе: мне кажется один из них как раз подойдёт в старую раму, которую привёз я в прошлом году. Всё, всё это досталось мне почти что даром.

— А как же теперь быть, масса, ведь я прошлогоднее-то бюро взял под курятник. В нём индюшки выводят цыплят.

— Ничего! Ты только вычисти его, да пригони вот эти ящики. Ну, теперь, мы сядем ужинать, — сказал Криипс, садясь за стол и делая мужественное нападение на жареного цыплёнка, не пригласив никого из присутствующих помочь, ему.

— Миссис не может сесть за стол, — сказал Тифф. — Она не встаёт с постели с самых родов. И Тифф приблизился к постели с сочным кусочком цыплёнка, который нарочно отложил на тарелку, и теперь почтительно подавал его на дощечке вместо подноса, покрытой листом старой газеты вместо салфетки. — Скушайте, миссис; вы не будете сыты, глядя на вашего мужа. Покушайте; а я пока переменю бельё на малютке.

Чтоб угодить своему старому другу, больная взяла кусок цыплёнка, и в то время, когда Тифф занимался с ребёнком она разделила его детям, смотревшим ей в глаза, как и всегда делают голодные дети, любуясь тем, что подают больной их матери.

— Я люблю смотреть, когда они кушают, — сказала мистрисс Криппс тоном извинения, когда Тифф повернулся назад и поймал её в разделе цыплёнка.