Дредноут

Однако на второй день Мерси заскучала сверх всякой меры. Эта скука совсем не походила на скуку поездную. Несмотря на то что она в любой момент могла встать, побродить по палубам или праздно полежать, вытянув ноги, пребывание посреди бескрайней, мутной ленты воды отчего-то заставляло чувствовать себя угодившей в ловушку, в вагоне же она такого не испытывала. Да, здесь легче нырнуть за борт и уплыть к безопасности в случае возникновения проблем, чем выброситься из мчащегося поезда; да, пищу на здешнем камбузе готовят лучше, чем все, что она когда-либо стряпала для себя сама; да, очевидно, что этот корабль летит по реке быстрее любого другого судна из тех, что тащатся вверх по течению. Но даже когда гребные колеса усердно пенили воду и дизельный двигатель пыхтел так, что содрогался весь пароход, Мерси не могла отделаться от ощущения, что они движутся медленнее, чем должны.

Капитан говорил ей, что это шутки воды, рассказывал, что так река борется с кораблями. И Мерси заставляла себя быть терпеливой.

Когда светило солнце, девушка сидела на одной из лавок, что стояли на палубе, и смотрела на воду, на далекий берег, на другие суда, движущиеся параллельно им вверх, и вниз по реке. Громады тяжелых грузовых пароходов ползли как улитки, шлепая гребными колесами и иногда таща за собой на буксире баржи с тюками хлопка, ящиками и углем. Сновали туда-сюда легкие корабли «Якорной цепи», и на них играли оркестры, заглушая порой даже голоса рынд, заявляя так о себе и развлекая пассажиров. Время от времени их обгонял военный корабль — единственное судно, способное потягаться скоростью с «Провидением». На палубах таких судов Мерси видела мрачных моряков — впрочем, иногда и веселых. Они махали тряпками или флагами техасскому кораблю в ожидании, когда капитан потянет цепочку и поприветствует их гудком, что он неизменно и делал.

Военные корабли заставляли думать о Теннесси, и о форте Чаттануга, и об ужасной ночи близ Кливленда. А еще они напомнили Мерси о газете, которую она сунула в сумку, так что девушка достала ее и устроилась на палубе почитать, пока позволяют освещение и погода.

Пока она просматривала статьи мельком в поисках интересных заголовков, с тем чтобы потом все равно прочесть все целиком, рядом присел Фаррагат Каннингем, торговец из Техаса, перевозящий партию карибского сахара. Добрый друг капитана, он быстро стал для Мерси занимательным и разумным собеседником. Девушку необычайно интересовали все многочисленные места, в которых он побывал, заключая сделки, и в первый же вечер на борту она принялась расспрашивать его об островах. Она никогда не была на острове, и мысль о подобных клочках суши среди бурных океанских волн восхищала и очаровывала ее.

На второй день путешествия Каннингем присел рядом с девушкой на скамейку, чиркнул спичкой, поднес огонек к трубке и несколько раз быстро втянул воздух, забавно причмокивая, чтобы заставить табак разгореться.

— Ну что, какую-нибудь из этих новостей стоит прочесть? — спросил он, закусив трубку так, что она торчала изо рта под темными усами почти под прямым углом к бороде, разделенной напополам рыжей прядью.

— Некоторые да, полагаю, — отозвалась девушка. — Газета двухдневной давности, но у меня больше ничего нет.

— Никаких книг? Никаких романов, никаких поэтических сборников?

— Нет. Я не слишком много читаю. Только газеты иногда, когда руки до них доходят. Я больше узнаю из рассказов тех, кто желает мне что-то поведать.

— Разумная точка зрения, хотя жаль. Множество чудных историй сочинено и записано.

— Наверное. — Она показала мужчине статью о перемещении «Дредноута» на юг Теннесси и сказала: — Я почти видела эту штуку как-то ночью.

— «Дредноут»?

— Точно. Я летела на дирижабле из Ричмонда в Чаттанугу, и мы потерпели крушение совсем рядом с железной дорогой. Этот паровик был там, и все вокруг, казалось, боялись его до смерти.

Каннингем снова затянулся и выдохнул сладкое облачко серовато-голубого дыма.

— Да, эта машина внушает страх, причем во многих смыслах. — Мужчина приподнял шляпу и почесал лоб возле кромки волос, глядя куда-то в пространство поверх воды.

— Как это?

— С одной стороны, «Дредноут» создавался максимально мощным и опасным. Он вооружен до зубов, если можно так выразиться, или же от предохранительной решетки до сцепного крюка. Он тоже не просто паровик, а работает на двух видах топлива, как и наш корабль, — на дизеле и угле — и вырабатывает больше энергии, чем любая другая машина, о которой мне доводилось слышать. К тому же «Дредноут», хотя и тяжел, весьма быстроходен. Быстрее любого другого паровоза Союза, бронированного или нет, это чертовски точно, — тихо добавил он.

— Но не быстрее наших? — Она не стала разграничивать Конфедерацию и Республику. На борту этого корабля она уже уяснила, что разница лишь в названии.

— Нет, не быстрее наших. Но конечно, ни один наш паровоз и вполовину не столь смертоносен. Догнать «Дредноут» мы можем запросто. Но бог знает, что нам после этого с ним делать.

Мерси перевела взгляд на газетный лист, разложенный у нее на коленях.

— А с другой стороны?