– Это самоубийство, господин адмирал, – тихо сказал командир крейсера. – Немцы утопят нас за четверть часа – повторится то же, что было в бою при Фольклендах.
– Капитан Ренэ, – мягко, но с убийственной безжалостностью произнёс адмирал Сенэ, – одиннадцать лет назад я командовал стационером «Паскаль» в корейском порту Чемульпо. И я видел, как русский крейсер «Варяг» шёл в бой, навстречу целой эскадре японцев. Это были настоящие моряки… Там, – он ткнул зажатым в руке биноклем в дымный горизонт, – гибнут люди, которых мы должны прикрывать. А вот там, – Сенэ махнул в сторону кормы, – идёт через Ла-Манш караван войсковых транспортов. Вы представляете, капитан, что будет, если эти плавучие германские чудовища до него дорвутся? Мы военные моряки Франции, и мы исполним свой долг!
…Когда первые французские снаряды упали у борта «Лютцова», немцы, отставив в покое дрифтеры, устремившиеся к спасительному берегу, перенесли огонь на «Эдгар Кинэ». Бой был жестоко неравным: германские снаряды легко прошивали шестидюймовую броню крейсера, раскалывали его орудийные башни, срез
Горящему, но сохранившему ход «Эрнесту Ренану» удалось уйти – германцы не стали его преследовать, опасаясь атак французских миноносцев, кидавшихся вперёд очертя голову (миноносец «Этандар» был потоплен прямым попаданием, но остальных это не остановило). Не рискнули немцы и углубиться в Ла-Манш: фактор внезапности был потерян. Адмирал Хиппер не знал, какие силы противника могут встретить его за белыми скалами Дувра, но предпочёл не рисковать. Не пошёл он и к устью Темзы: соваться в её эстуарий, на минные поля и под плотный огонь береговых батарей (не зная, какие корабли англичан могут подойти с севера) было бы сущим безумием. В конце концов, задача набега выполнена: дуврский патруль разгромлен (на дно отправилось по меньшей мере четыре десятка дрифтеров), оба берега Канала объяты паникой, да и потопленный французский крейсер тоже чего-то стоит. Не надо жадничать, лучшее – враг хорошего.
Германские крейсера легли на обратный курс. Немцы не меньше британцев берегли свой флот и не хотели рисковать попусту.
– Вот он, этот их чёртов Большой Флот! – воскликнул Йоганн Шписс. – Атакуем!
Возбуждение командира «U-39» было понятным: в его поле зрения один за другим выплывали громоздкие силуэты дредноутов. Туман скрадывал их очертания, однако Шписс, прошедший хорошую школу на борту «U-9», будучи старпомом у самого Отто Веддигена, лучшего аса-подводника германского флота, вызубрил контуры вражеских кораблей и мог узнать почти любой из них если не с первого, то со второго взгляда.
– «Бенбоу», «Император Индии», – произносил он вполголоса, припав к перископу, – за ними старички: «Беллерофон», «Сьюперб», «Темерер», родные братья «Дредноута». И сам он наверняка где-то здесь – он ведь тоже входит в состав 4-й линейной эскадры. Так, а это у нас кто? «Эджинкорт», больше некому – только он один имеет семь башен главного калибра.
«U-39» действительно встретилась с 4-й эскадрой линкоров Гранд Флита, вышедшей в море для поддержки адмирала Битти. Четыре его линейных крейсера – «Тайгер», «Принсес Ройял», «Индифатигэбл» и «Острелия» – были усилены быстроходными дредноутами «Куин Элизабет» и «Уорспайт», недавно вступившими в строй; их присутствие обеспечивало Битти перевес над Хиппером, однако Адмиралтейство сочло нужным подкрепить «кавалерию» 4-й эскадрой, чтобы не оставлять немцам ни единого шанса – англичане были уверены, что линейные крейсера Хиппера огибают Шотландию, направляясь в Ирландское море. И восемь дредноутов последовали за «кошками» Битти, копя в орудийных стволах боевую ярость.
Германская субмарина «U-39»