Дрейф

— Ты долго молчишь, — заметила Веста. — Разве у нее нет достоинств? Расскажи, насколько она умна. Насколько интересный собеседник. Насколько хороша в постели.

— Веста, я… Пожалуйста, не нужно.

В воздухе медленно расползалась липкая пауза.

— С тобой все ясно, — наконец промолвила Веста. Она поднялась с дивана, встав напротив замершего Павла.

— Если честно, я и так знала ответы на все вопросы. Мне просто было интересно услышать, как ты будешь на них отвечать и увиливать от правды. Я хотела тебя спросить еще кое о чем, но, пожалуй, в этом нет необходимости. Ты все равно будешь лгать.

— Послушай, Веста…

— Я могу очень многое простить. Ты даже не представляешь, на что я готова была закрывать глаза, когда ты находился рядом со мной, — тихо проговорила она. — Снотворное… твой сообщник Багор… жажда моих денег… твоя юная любовница, почти девочка… твое вранье про жен… ужасные и несправедливые оскорбления… сравнения с животными… Но…

Веста запнулась, словно диктор, ведущий новостную программу, перед глазами которого неожиданно оборвалась бегущая строка.

Их взгляды пересеклись. Он смотрел затравленно, при этом в глазах искрились всполохи глухой ненависти, ее же взор был наполнен безграничной болью и тоской.

— Ты говорил… гм… тогда, — спотыкаясь на каждом слове, снова заговорила Веста. — Сравнил меня… с кастрюлей. Кастрюля с кашей. Помнишь?

Дрябло-обвислые щеки женщины стали пунцовыми. Не выдержав, она уставилась в пол, делая вид, что разглядывает собственные пальцы ног, слишком большие и шишкообразные, чтобы с гордостью демонстрировать их в открытой обуви или на пляже.

— Заканчивай этот цирк, Веста, — хрипло сказал Павел. — У меня раскалывается башка, и все тело затекло. Развяжи меня, и мы обо всем забудем.

— Скажи мне! — вдруг крикнула Веста, топнув ногой. Ее кожа на лбу собралась в морщины, правое веко задергалось, а пальцы сжались в громадные кулаки. Казалось, еще секунда — и она всей своей стодесятикилограммовой массой в неистовстве ринется на мужа и начнет молотить его лицо пудовыми кулаками, превращая его в сырой фарш.

— Скажи!!! — завизжала она. — Это правда?! Или ты просто хотел сделать мне больно?! Как же надо меня ненавидеть, чтобы придумать такое сравнение?!!

— Веста, угомонись, — устало произнес Павел.

Его неожиданно охватило чувство иррациональности происходящего.

Нет, это все сон. Сейчас он крепко зажмурится, медленно считая про себя до десяти, а когда откроет глаза, все будет совершенно иначе. Веста будет радостно щебетать какую-то чушь, а он сидеть на диване, отхлебывать шампанское и ждать Багра…

«В том-то и дело, что никакой это не сон» — в панике думал Павел.

— Теперь я уже понимаю, что ты только делал вид, будто тебе хорошо со мной, — вздохнула Веста. — Ты прекрасный артист, Павел. Тебе бы в театр идти, на сцене выступать. Правда, под конец у тебя стало неважно получаться имитировать секс, верно? Не так-то легко заставить своего дружочка встать по стойке «смирно», когда ты этого не хочешь. Представляю, как ты себя заставлял, бедненький.

— Веста, я прошу тебя…

— Мне следовало бы поверить Олегу, — угрюмо проговорила она. С отвращением взглянув на обручальное кольцо, поблескивающее на ее пухлом пальце, Веста принялась его снимать.

— Олег? — вяло переспросил Павел. — Какой еще Олег? Твой любовник?

— Нет. Я никогда тебе не изменяла, в отличие от тебя, — с достоинством ответила она. Кольцо все никак не снималось, и она поплевала на палец. — Это приятель Сережи. Он собрал о тебе кое-какую информацию, хотя я не просила его об этом. И он оказался прав. А вот я — круглая дура и идиотка. Это он сказал, что у тебя было две жены, и обе они умерли при странных обстоятельствах.

— С ними произошли несчастные случаи, — замотал головой Павел, как будто это могло что-то изменить.

— Ты думаешь, сейчас меня это волнует? — с кривой усмешкой произнесла Веста. — Ты что, так ничего и не понял? Мне плевать на все. На твою измену, на твои оскорбления… Я была морально готова к тому, что ты окажешься проходимцем.

Наконец кольцо нехотя сползло с ее безымянного пальца. Веста приложила его к глазу, глядя на Павла, как через пенсне.

— Но я не прощу тебе кастрюлю, Павел, — чуть слышно вымолвила она. — Ни одна женщина не простит такого. Даже такая страхолюдина, как я.

С этими словами она швырнула кольцо на пол. Звякнув, оно закатилось под диван.

— Очень эмоционально, — заметил Павел. — И в какой-то степени ты права. Ну а теперь развяжи меня. Я уже не чувствую рук и ног. Еще немного, и они посинеют, почернеют, а потом на хрен отсохнут и отвалятся.

— Наверное, ты заслужил это.

Шагнув к мужу, Веста протянула руку, обхватив своими массивными пальцами шею Павла.

— Я чувствую, как бьется кровь в твоих жилах. Я чувствую твой пульс, — прошептала она. — Представляешь… всего одно движение, и тебя больше нет. Кровь не будет поступать в мозг, и ты попросту задохнешься.

— Ты не сделаешь этого, — дрожащим голосом выдавил Павел.

Хватка ослабла, и он с облегчением выпустил воздух сквозь зубы.

— Нет, не сделаю, — подтвердила Веста. — Во всяком случае, сейчас.