Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

Резко сорвавшись с места и опередив нас с Рейберном, Свенсон ворвался в радиорубку. На вахте сидели два оператора, оба низко согнулись над рациями, один чуть не уткнулся лбом в шкалу настройки, другой склонил голову набок, словно это помогало отключиться от внешнего мира и сосредоточиться на малейшем шорохе, долетавшем из плотно прижатых наушников. Один из радистов что–то машинально чертил в журнале записи радиограмм. DSY, писал он, повторяя снова и снова: DSY, DSY. Позывной станции «Зебра». Уголком глаза он заметил Свенсона и прекратил писать.

– Мы поймали их, капитан, это точно. Сигнал очень слабый и с перебоями, но…

– Плевать, какой там сигнал! – Рейберн прервал радиста, даже не спросив разрешения у Свенсона. Он тщетно пытался скрыть волнение и более чем когда–либо напоминал отлынивающего от занятий студента.

– Пеленг! Вы взяли пеленг? Вот это главное! Второй оператор развернулся вместе с креслом, и я узнал своего давнишнего «телохранителя» Забринского.

Он понимающе уставился на Рейберна.

– Ну, конечно, мы взяли пеленг, лейтенант. Это уж первым делом. Как там ни крути, а получается ноль–сорок пять. Стало быть, северо–восток.

– Спасибо за разъяснение, Забринский, – сухо заметил Свенсон. Ноль–сорок пять – это северо–восток. Нам со штурманом полагается это знать… Координаты?

Забринский пожал плечами и повернулся к своему коллеге, краснолицему мужчине с чисто выбритым затылком и гладкой, блестящей плешью во все темя. – Что скажешь, Керли?

– Ничего. Практически ничего. – Керли поднял глаза на Свенсона. – Я двадцать раз запрашивал их координаты. Никакого толку. Их радист знай себе посылает позывной. Боюсь, он вообще нас не слышит, он даже не знает, что мы его слышим, он просто шлет и шлет свой позывной. Может, не знает, как переключиться на прием.

– Такого не может быть, – возразил Свенсон.

– С этим парнем все может быть, – сказал Забринский. – Сначала мы с Керли думали, что это сигнал такой слабый, потом решили, что радист слабый или больной, и наконец сообразили, что это просто какой–то самоучка.

– И как же вы это поняли? – спросил Свенсон.

– Это всегда можно понять. Это… – Забринский умолк на полуслове и насторожился положив руку на локоть напарника.

Керли кивнул.

– Я слышу, – сосредоточенно произнес он. – Он сообщает, что координаты неизвестны…

Итак, неизвестный радист не сказал практически ничего. Впрочем, не страшно, что он не может сообщить свои координаты, главное, мы вступили с ним в прямой контакт. Рейберн развернулся и выскочил из радиорубки. Вскоре я услышал, как он ведет по телефону торопливый разговора кем–то на мостике.

Свенсон повернулся ко мне.

– Вы говорили о зондах. Там, на «Зебре». Они свободные или привязные? – Можно запускать и так, и так.

– Как работает привязной?

– Свободная лебедка, нейлоновый трос, маркировка через каждые сто и тысячу футов. – Передадим, пусть запустят зонд на высоту в пять тысяч футов, решил Свенсон. – С освещением. Если они где–то в радиусе тридцати–сорока миль, мы заметим зонд, а зная его высоту и учтя скорость ветра, примерно определим расстояние… В чем дело, Браун? – обратился он к матросу, которого Забринский называл Керли.

– Они снова передают, – доложил тот. – Полно сбоев и ошибок.

«Ради Бога, скорее». Что–то вроде этого, дважды подряд. «Ради Бога, скорее…»

– Передайте вот это, – сказал Свенсон. И продиктовал насчет зонда. Только передавайте как можно медленнее.

Керли кивнул и начал передачу. Рейберн бегом вернулся в радиорубку.

– Луна ещё не скрылась, – торопливо сообщил он Свенсону. – Градус или два над горизонтом. Сейчас я прихвачу секстант, побегу на мостик и попробую определиться по луне. Передайте, пусть они сделают то же самое. Это даст нам разность координат по долготе. А раз они от нас в направлении ноль сорок пять, можно будет рассчитать их положение с точностью до мили.

– Стоит попробовать, – согласился Свенсон. И продиктовал ещё одну депешу Брауну. Тот передал её сразу же следом за первой. Мы стали ждать ответа. Прошло добрых десять минут. Я обратил внимание, что лица у всех собравшихся в радиорубке напряженные и отсутствующие, словно мысленно они находятся за много миль от этого места. Все они, и я вместе с ними, были сейчас на дрейфующей станции «Зебра», как бы далеко от нас её ни занесло. Браун снова сделал какую–то запись, очень короткую. Голос у него звучал по–прежнему деловито, но в нем проскользнули нотки разочарования. Он доложил:

– Все зонды сгорели. Луны не видно.

– Луны не видно… – Рейберн не сумел скрыть разочарования. Черт побери! Должно быть, там страшный туман. Или сильный шторм.

– Нет, – возразил я. – Погодные условия не могут быть такими разными на ледовом поле. Они примерно одинаковы по площади, по крайней мере, в 50 тысяч квадратных миль. Луна просто зашла. Для них луна уже зашла. Похоже, что в последний раз они оценили свое положение только приблизительно, и ошибка получилась очень большая. Должно быть, они гораздо дальше к северо–востоку, чем мы считали.

– Спросите, есть ли у них сигнальные ракеты, – обратился Свенсон к Брауну.