Дрейфус... Ателье. Свободная зона

Арнольд. Да он спятил, рехнулся, твой Натан, он — ненормальный, он социально опасен, мы все будем иметь неприятности из-за него!.. Ой, ой, ой, ой… Дело пахнет погромом, дело пахнет погромом, ой, сердце, сердце, дайте скорее стул, я чувствую, мне сейчас будет плохо…

Мотл. Нечего дрожать, эта группа в Лодзи, а не здесь!..

Морис. Но тогда Натан…

Мотл. Вот именно, он уехал туда… ты знаешь, что у его брата есть магазин… Брат попросил его приехать — якобы помочь в магазине, но на самом деле там у них организация — «Сионские львы» называется, и Натан как раз…

Арнольд (прерывая его). «Сионские львы»? Хрен без головы!

Морис. Значит, он не может играть?

Мотл. Думаю, что нет, так как…

Морис. Немыслимо!.. Немыслимо!.. Просто взял и уехал, не предупредив…

Мотл. По правде говоря, вообще-то он меня предупредил. Он сказал, чтобы я тебе тихонько сказал, ты же понимаешь, он не хочет, чтобы это стало достоянием… Если вдруг его мать об этом узнает…

Арнольд. И чего им спокойно не живется? А потом будем удивляться, когда нас схватят за задницу!..

Мотл (Арнольду). Вот именно…

Арнольд. Именно что? Что именно, господин мой, безмозглый? Ты можешь мне что-нибудь по этому поводу объяснить? «Сионские львы»… они нас отдадут на съедение, на съедение; ты знаешь, что это значит — оставаться на месте, и не искать насекомых в головах у тех, кто сильнее тебя, и не пытаться сойти за человека, если ты кусок дерьма?

Морис (Мотлу). И ты мне ничего об этом не говорил.

Мотл. О чем?

Морис. О его отъезде…

Мотл. Но я ведь только что это сделал, Морис, опомнись!..

Морис. Ну а раньше? Почему ты раньше ничего мне не сказал?

Мотл. Он не хотел, чтобы об этом знали, из-за матери.

Морис. Ну, а после этого?

Мотл. После чего, Морис?

Морис. Сразу после его отъезда…

Мотл. Честно говоря, я не хотел морочить тебе голову еще и этим, у тебя и так много забот, у тебя не слишком легкая пьеса, тебе не хватает стольких актеров… да еще и с Мишелем, который… да что говорить, я решил про себя: «Надо оставить его в покое, я здесь, чтобы ему помочь, а не для того, чтобы он брал себе в голову и волновался». Вот…

Морис. Вот! И в результате уже две недели я спрашиваю, куда подевался Натан-Матье, а он в Сионе…

Мотл. Нет, в Лодзи, у брата, это группа называется…

Морис. Помолчи… помолчи… а теперь слушай, и послушай меня хорошенько: если ты еще раз со мной заговоришь, опасайся за свою жизнь, слышишь, за жизнь!

Пауза.

Арнольд. Так что, мы репетируем или?..

Морис. Лично я считаю, что мы достаточно порепетировали! Можете считать себя свободными, полностью и окончательно свободными!.. Идите домой и там оставайтесь!..

Пауза.

Все удрученно смотрят друг на друга.

Мотл (трижды стучит себе по лбу указательным пальцем, бормоча, чтобы всем было слышно). Совсем не варит глупая башка, совсем не варит…

Все уходят. Морис остается один, обессиленный, держится руками за голову.

Сцена четвертая

Мишель и Мириам.

Мишель. Знаешь ли ты историю Якова из Кобрина, который каждую пятницу вечером поднимался на небо, чтобы провести праздник шабата с Богом?

Мириам. Это шутка?