Дремлющая Бездна

— Скажем так, одной из причин, почему я поселился в Эшвилле, стало отличие моего понимания этики гильдии от толкования мастеров из Синей башни. Запомни, пожалуйста: как твой мастер и наставник я требую, чтобы ты придерживался стандартов гильдии. Если я обнаружу, что это не выполняется, ты не получишь значок старшего ученика. То же самое относится и к твоим обычным обязанностям.

Эдеард отодвинул пустую тарелку и допил чай.

— Пожалуй, я сейчас ими и займусь, мастер.

— Кроме того, я не поддерживаю тех, кто проявляет неуважение.

Эдеард натянул шерстяную шапку, чтобы защититься от холодного ветра, и вышел во двор гильдии. Его форма была необычной: неправильный девятиугольник. Семь сторон образовывали конюшни, а к ним примыкал большой амбар и сарай с инкубаторами. Все здания отличались друг от друга и размерами, и высотой. При первом знакомстве весь комплекс произвел на Эдеарда огромное впечатление. Гильдия эгг-шейперов была самым крупным комплексом зданий во всей деревне; для того, кто провел детство в маленькой хижине с протекающей соломенной крышей, гильдия казалась чуть ли не роскошным замком. Тогда он просто не мог заметить плотного слоя кимха, покрывавшего все крыши пурпурными пятнами, и вездесущих побегов гурклозы, окутавшей темные каменные стены бледно-желтым покрывалом листьев, в то время как ее корни проникали в известковый раствор между камнями, постепенно разрушая строения. Сегодня Эдеард только вздохнул, глядя на заросли, и привычно подумал, хватит ли у него когда-нибудь времени, чтобы направить ген-мартышек на расчистку. Сейчас самое подходящее время. Гурклоза сбросила листву, и ветер согнал их по углам двора в рыхлые кучи, а мох пропитался влагой, так что его легко можно было отдирать большими кусками. Но чистке, как и многому другому в жизни Эдеарда, придется подождать.

«Если бы только Акииму удалось найти еще ученика, — с тоской подумал он. — Мы и так всю жизнь старались работать как можно быстрее, так что еще один человек в гильдии стал бы настоящим подспорьем».

Но это было бы чудом, достойным Небесной Заступницы, нехотя признал он. Проживающие в деревне семьи неохотно отпускали своих детей учиться в гильдию. Все они признавали, что во многом зависят от ген-форм, но не желали отказываться даже от одной пары рук. Гильдия, как и весь остальной Эшвилль, с трудом держалась на плаву.

Эдеард поспешил через двор к резервуарам, где содержались его недавно сформированные кошки, а по пути мысленно спросил у Небесной Заступницы, почему он до сих нор остается в этом всеми забытом местечке на краю дикого леса. Справа от него находились большие конюшни, где в стойлах переминались с ноги на ногу аморфы. Это были примитивные существа размером с местного пони, на шести ногах, поддерживающих округлое туловище. Шесть верхних конечностей оставались в зачаточном состоянии в виде небольших выпуклостей вдоль хребта животного. Внутренние органы женских особей на тридцать процентов занимали яичники, производящие по одному яйцу каждые пятнадцать дней. Три самца кружили по общему загону в одном конце конюшни, а самки размещались по одной в пятнадцати отдельных отсеках. Впервые с тех пор, как Аким взял Эдеарда в ученики, все стойла были заняты, и это вызывало у мальчика чувство глубокого удовлетворения. Редкий мастер, даже такой опытный, как Акиим — а он, несмотря на возраст, оставался выдающимся специалистом, — мог позволить себе сразу пятнадцать аморфов. Формирование зародыша занимало немало времени, и нелепых неудач у Эдеарда случалось не меньше, чем успехов. Яйцо можно было начинать формировать не раньше, чем через десять часов после оплодотворения, и не позже, чем через двадцать пять часов. Длительность процесса зависела от сложности выбранного вида.