Дремлющая Бездна

Рядом с загоном мартышек стояла псарня. Спрос на ген-собак всегда оставался высоким, особенно на тех, которые помогали пасти коров и овец. На псарне восемь щенков крутились вокруг двух кормящих сук, которых сформировал лично Эдеард. Они с Акиимом довели аморфов сразу до продуктивной стадии, минуя длительный период кормления. Эдеард испортил двенадцать яиц, пока добился первого успеха. А идею он почерпнул из древней книги гильдии, где прочитал о кормящих суках, и теперь горел нетерпением испытать этот метод на других видах. После вывода первого экземпляра Акиим, впечатленный упорством Эдеарда, всячески его поддерживал. Между собачьим загоном и помещением для волков располагался главный вход в гильдию. На территории волков бегали шесть подрастающих зверей. Эти существа приносили немало пользы за стенами деревни — волки несли охрану Эшвилля и окрестных ферм, а еще их брали на охоту в лесах, где те успешно истребляли местных хищников Кверенции и даже случайных бандитов. Эдеард остановился и заглянул внутрь. Поджарые твари были покрыты темно-серой шерстью, делающей их малозаметными в окрестном ландшафте, а их длинные морды скалились острыми зубами способными перекусить средних размеров ветку, не говоря уж о чьей-либо конечности из плоти и костей. Эдеард перегнулся через загородку и потрепал по загривкам подросших щенков, на что они ответили радостным визгом, а потом кто-то лизнул его руку горячим гибким языком. У двух щенков на спине имелось по паре рук. Это было еще одно нововведение Эдеарда — он хотел посмотреть, не смогут ли они с их помощью управляться с ножами или дубинками. О чем-то подобном он тоже прочитал в древних текстах. Но, услышав эту идею, обитатели деревни также сокрушенно покачали головами.

Из всех хозяйственных построек больше всего Эдеарда привлекал вольер для птиц. Это было невысокое круглое помещение с арочными проемами на высоте около двадцати футов, под самой крышей, и единственным входом на уровне земли. Пустое пространство внутри пересекали широкие брусья из мартоза. Острые когти за много лет так сточили их, что в верхней части те из прямоугольных стали почти круглыми в сечении. В вольере остался всего один ген-орел, ростом почти с туловище Эдеарда. Верхние конечности у него располагались парами; первая пара поддерживала большие передние крылья, придавая им удивительную гибкость, а заднее крыло осталось простым треугольником, обеспечивающим устойчивость. Продолговатое обтекаемое тело покрывал плащ изумрудно-золотистых перьев, а вытянутые челюсти, немного похожие на настоящий клюв, были усеяны острыми зубами.

Эдеард с улыбкой запрокинул голову, и в ответ на его взгляд птица мигнула трехсегментными глазами. Юноша бесконечно завидовал ген-орлу, его способности свободно парить над деревней, вдали от приземленных и унылых мыслей ее обитателей. Орел обладал удивительно сильными способностями к телепатии, позволяя Эдеарду наслаждаться ощущением развернутых крыльев и обтекающих его потоков воздуха. Нередко Эдеард на целый день связывал свои мысли с сознанием орла и вместе с ним кружил над лесами и долинами за стенами деревни, наслаждаясь опьяняющим ощущением свободы.

Птица расправила крылья, предвкушая возможный полет. «Не сейчас», — неохотно передал ему Эдеард. Орел недовольно тряхнул головой и закрыл глаза, застыв в прежней величественной позе.

Следующим, перед питомником кошек, стоял инкубаторий — такое же круглое, как и птичник, сооружение, только в два раза меньше. Его окованная деревянная дверь была закрыта и закреплена болтами. Только сюда не разрешалось заходить ген-мартышкам. Наблюдать за работой и содержать его в чистоте полагалось Эдеарду. За дверью, на каменной полке, стояло девять зажженных свечей — по одной на каждое яйцо. Эдеард заглянул внутрь про-взглядом и с радостью убедился, что все зародыши развиваются нормально. После закладки яиц в специальные гнезда до вылупления должно было пройти десять дней. В зимние холода помещение согревалось медленно тлеющими в массивной металлической печке углями, и до полудня Эдеарду надо было выгрести пепел и подбросить топлива. Один из зародышей, решил он, должен вылупиться уже завтра — еще одна лошадь.

Наконец он добрался до кошачьего питомника, самого маленького из помещений, стоящих по периметру двора. Стандартные ген-кошки были небольшими наполовину водяными животными с лоснящимся темным мехом и широкими перепончатыми лапами, без верхних конечностей. Конвенция гильдии классифицировала их как один из стандартных видов, хотя за пределами Маккатрана никто еще не нашел им достойного применения. Только гондольеры брали по паре ген-кошек на лодку, чтобы очищать городские каналы от водорослей и грызунов.