Дремучие двери (Том 2)

- Будьте с ним почаще, - сказал лечащий врач, - Близкий человек рядом это очень важно в период реабилитации. Ну а всё прочее - наше дело. Когда Дениса выписали из стационара, они поселились уже в двухкомнатном номере - /в Златогорье полагалась отдельная комната на человека, начиная с 16-ти лет./ Ему очень понравилось, что он может сам на компьютере выбрать планировку и стиль мебели, обои, интерьер. Он подбирал эти картинки как ребёнок, а видеостена "Море" и вовсе его заворожила - Денис часами нажимал кнопки - штиль, барашки, шторм... Игрушка была дорогая, но ему, "больному в период реабилитации", выписали на месяц бесплатно, как лекарство. Они "слушали море", вспоминали Гагры, тамошних друзей, съёмки, вспоминалось только хорошее. Муж... Почти с сорокалетним стажем. Конечно, она его любила - всё более крепло ощущение, что она за него в ответе перед Небом. Мы ответственны за тех, кого приручили и кого на себе женили... Иоанна начинала понимать смысл христианского слова "любить" в значении "жалеть". Помочь, поддержать, взять под крыло. Заботиться, терпеть и прощать. Перед этим новым чувством, когда ревнивое "владеть" сменилось поначалу безразличием, отчуждением, потом современным вариантом "Одиссеи" - может, вернётся завтра, а может - никогда, - перед ним как-то потускнело всё, вроде бы объединявшее их прежде - совместная работа, друзья, собственность, воспоминания, Филипп, внуки. Просто Денис сейчас нуждался в ней, она ничего не знала о его забугорных друзьях и подругах - наверняка, всё было, но это тоже не имело никакого значения, как и то, что он, видимо, всегда был из другого теста. Ни прежней тусовке, ни свекрови, ни Филиппу с внуками, в общем-то, не было до него дела, разве что Лиза с её жертвенной жалостливостью примчалась бы, но просто не имела такой возможности. У Дениса никого, кроме Иоанны, не было - кажется, и он это вдруг понял, в их отношении появилось нечто трогательное - ну прямо популярные когда-то львёнок Чандр и собака Тобик. Не слишком эстетичные тапки, халаты, тёплые кальсоны и грелки вошли в атрибуты их новой совместной жизни, но и это, похоже, не имело значения. Ничто не имело значения, кроме этого: "У него никого нет, кроме меня"... И ещё она знала, что здесь, в земной жизни, расстанется с ним навеки. Там, за чертой, по ту сторону окна летящей к Москве электрички, она ступит на узкую закатную тропинку и побредёт вслед за Ганей навстречу Огню. И если Господь не простит её, если скроется навсегда Ганя за пылающим горизонтом, а она останется одна, и сойдёт вечная тьма, и только рыжий дух Альмы заскулит, ляжет у ног, она всё равно будет вечно ждать Ганю в кромешной этой тьме, как мама письма от убитого отца. В горячей вере, что Ганя ее отмолит, упросит Господа зачеркнуть, изгладить из Книги Жизни смертные грехи её - и убитых во чреве детей, и гордыню, и Антона, бесовское это наваждение, в котором она не раз каялась. И, каясь, каждый раз в смятении изумлялась, что этот крутой эротический сериал - из её жизни.

ТАК ГОВОРИЛ ЗЛАТОВ...

- Союз Исповедников Закона Неба. Мы называем Изанию "Союзом". "Братство" чересчур, "содружество" - не то. Именно "Союз". Наследников лучшего в разрушенном СССР. Тех, кто по-прежнему готов восходить на Зов... - Красиво и абстрактно. - Истина вообще непостижима. Она в том, чтобы идти на Её Голос вечно. Отдать Ей жизнь, познав, что счастье - всё отдать Истине. Именно в этом. - "Мечта прекрасная, ещё неясная"? - "Сказку сделать былью", а не драчка за место под солнцем. Союз Избравших Небо, вот что такое Изания. Всех, независимо от вероисповедания.