Дрессированный паровозик

Тереза Васильевна рассказывала об уникальных трюках, которым научил своих зверюшек Анатолий Анатольевич. А я смотрел на старую афишу, на паровозик Анатолия Анатольевича и вспомнил одну очень интересную историю, имеющую самое непосредственное отношение к дуровскому паровозику. Рассказал ее знаменитый кинорежиссер Яков Александрович Сегель. Когда он был маленьким, вместе с мамой и папой пошел в цирк, где выступал Анатолий Анатольевич Дуров. Папа маленького Яши дружил с Анатолием Анатольевичем. И Яша звал Дурова дядя Толя. Так вот, дядя Толя в этот день был очень грустным — заболела обезьянка-машинист, и представление дуровской железной дороги срывалось. Конечно, маленький Яша тоже очень расстроился и, кажется, даже заплакал. И вот, глядя на плачущего Яшу, Анатолию Анатольевичу Дурову пришла в голову удачная мысль.

— Мы спасены! — воскликнул Дуров и спросил Яшу: — Хочешь сегодня быть обезьянкой?.. То есть, я хотел сказать — машинистом! Хочешь? А?

Яша, хотя в то время ему было всего три с половиной года, был смелым мальчиком и сразу согласился выручить дядю Толю. На него надели железнодорожную обезьянью курточку и форменную фуражку.

— Как же он будет управлять паровозом? — забеспокоилась Яшина мама. — Он же не умеет!

— Не беспокойся! Все будет хорошо! — успокоил маму Яшин папа. — Анатолии Анатольевич прекрасный дрессировщик! Он даже обезьянку научил управлять паровозиком! А наш Яша, хотя и маленький, все-таки человек! Анатолий Анатольевич ему всё объяснит.

Так все и случилось! Маленький Яша блестяще справился и с ролью машиниста, и с ролью обезьянки. Он выехал на паровозике на освещенный манеж и проехал целых три круга. А зрители, как всегда, громко хлопали в ладоши и весело смеялись и, кажется, даже не заметили, что на паровозике вместо обезьянки сидит маленький мальчик.

Вот какую интересную историю рассказал кинорежиссер Яков Александрович Сегель. А я, глядя на старую дуровскую афишу, вспомнил ее и тут же пересказал Терезе Васильевне.

— Это тот самый паровозик, — продолжает Тереза Васильевна, — который ты сегодня видел за кулисами. Ко мне он попал по наследству. Анатолий Анатольевич погиб 19 ноября 1928 года на охоте. От случайного выстрела. После смерти дяди животные, реквизит, ну, естественно, и паровозик перешли к племяннику Анатолия Анатольевича — Владимиру Григорьевичу Дурову.

НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ГОРОД

Будущий народный артист СССР Владимир Григорьевич бережно хранил дуровские традиции, относился к животным ласково, любил их и терпеливо учил цирковым премудростям. Он долго и счастливо работал на манежах всех цирков нашей огромной страны и во многих странах мира.

Вы, наверное, слыхали такое выражение — «Гвоздь программы!» В таких случаях речь идет о самом лучшем, самом блистательном номере программы. Так вот, «гвоздем» дуровского аттракциона всегда была «Железная дорога». Менялись зверюшки — привычные зрителям роли играли другие зверьки, но представление по-прежнему оставалось озорным, веселым, остроумным.

Владимир Григорьевич придумал и разучил с животными новые смешные сценки.

Контролер вытаскивал из вагона безбилетного зайца и в наказание заставлял его играть на барабане.

На одной из остановок случалось заболевала пассажирка — морская свинка. Тут же подавалась карета «Скорой помощи». Везли карету собачки, а на козлах сидел кучер-кот. Они хотели как можно быстрее доставить больную свинку к врачам, нервничали, торопились и опрокидывали экипаж вместе с больной.

Очень активным был носильщик — белый африканский хорек. В мгновение ока хватал он мешочек и уносил его со станции. Тут же возвращался за следующим, за третьим, четвертым. Зрители смеялись, хлопали в ладоши и говорили: «Вот это работник!» И не догадывались, что эту веселую сценку исполнял не один, а четыре дуровских артиста — абсолютно похожих белых африканских хорька.

К каждому мешочку Владимир Григорьевич прикреплял маленький кусочек мяса. Выполнил работу — получай лакомство! Вот почему хорьки-носильщики затевали на станции такую суматоху.

Шли годы, и паровозик стал стареть. Вспомните — он вывозил на манеж еще Анатолия Анатольевича Дурова! Его железные и стальные детали тоже не вечны. А заменить их сложнее, чем кого-нибудь из исполнителей. Тем более, что у каждого исполнителя был дублер. А у паровозика дублера не было.

Стал замечать Владимир Григорьевич, что паровозик вдруг ни с того, ни с сего замедлит свой бег по кругу, а порой — вот конфуз! — и вовсе остановится в самом неподходящем месте. С каждым разом все труднее и труднее «раскочегарить» его перед представлением. Паровой котел тоже стал стареть, и необходимые семь атмосфер — чтобы двигался по манежу, чтобы работали шатуны и крутились колеса — еле-еле держались в нем.

— Все! Пора на пенсию! — решил Владимир Григорьевич.