Дрессировщик. Приручение

Женя абсолютно потерялась в том, что происходит. И понять не могла, как они свернули на эту странную тему — про ее внешность и отношения с мальчиками. Вернее, их и не было в природе, этих отношений. А хотелось. Даже не свиданий под луной или походов в кино, тем более — обжиманий при всех в классе и коридорах школы (ее тошнило от таких парочек, которых с каждым днем в их классах становилось все больше). Но ведь любой девочке нравится, когда парни ей улыбаются, обращают внимание, помогают сумку носить, пишут глупости в соцсетях и смс-ках… А у нее только списывать просили, да узнавали расписание на следующий день. С одинаковой частотой — и девчонки, и парни. Ни девочка, ни мальчик — что-то среднее. Оно.

Но это была ее личная боль, несравнимая с другими проблемами. После голодных и холодных лет в интернате, после боев на выживание, все это было сущей мелочью. И она в жизни не догадалась бы пожаловаться, ни Игорю, ни Свете. Живая, сытая, здоровая, в школу ходит, все потребности в одежде, учебниках, даже в мелочах — выполнены, даже с лихвой. Игорь выдавал ей так много карманных денег, что она и половины не тратила — не на что было. Отказывалась — заставлял взять. Потом просто выдал ей карту и контролировал, чтобы тратила все исправно. Пришлось снимать с нее наличные и откладывать. Без всякой задней мысли — не на черный день, а потому, что лишние оставались. Света тоже постоянно таскала ее по магазинам. И пусть половина ее идей в одежде так и не реализовалась, но с шмотками у Жени проблем не возникало. Правда, куча платьев и юбок так и оставалась висеть в шкафу. Не умела их Женя носить, и учиться не хотела. Чтобы такие откровенные вещи напялить — нужно быть очень уверенной в своей внешности. А она была уверена, что ее "красоту" нужно прятать, и как можно дальше.

Как можно было пожаловаться этим людям на свои глупые претензии? Они же не виноваты, что такое ничтожество к ним прибилось. Еще и этим их озадачивать? Да ни за что в жизни!

И вот. Озадачила. А начали разговор с английского…

А продолжился он в ее комнате, перед большим зеркалом в стенном шкафу.

Игорь Дмитриевич поставил ее прямо, свет включил — на полную мощность. Попросил отойти чуть дальше, чтобы в полный рост было видно и приказал:

— Рассказывай.

— Что рассказывать? — Она еще, наверное, никогда так не терялась. Да и не пускала никого в свои мысли так близко. Будто раздели и выставили голышом, перед толпою…

— Что видишь. И что тебе в этом не нравится. Мне любопытно просто, какие сейчас у молодежи представления о красоте.

— А разве они когда-то другие были? Красота всегда одинаковая! — Лучшая защита — нападение. Не помнила, где услышала, но прием ей нравился.

— А кто его знает, Жень. Я думал тоже, что она не меняется. А видишь, как вышло: я вижу симпатичную девушку, с шансами стать красавицей, а ты видишь курицу. Как там? Да, облезлую…

— Вы опять надо мной издеваетесь, да? Зачем?

— А ты кому больше поверишь? Мне, взрослому, опытному мужчине, который точно понимает, что ему нравится, а что — не очень, или себе — которая сама не разобралась, чего хочет в этой жизни? Ты же то от людей шарахаешься и прячешься под балахонами и каким-то серым тряпьем, то внимания мужского хочешь… Думаешь, кто-то будет под невзрачным тряпьем выискивать твою прекрасную душу?

Женя молчала. А что ответить? Любая дурнушка именно об этом и мечтает: что ее полюбят за характер, чувство юмора, знания, доброту… И что прекрасному принцу ее внешность не помешает разглядеть красоту под невзрачной маской. Но никогда об этом вслух никому не скажет, конечно же.

— Угадал я, Жень? Да не отнекивайся. И слушай меня внимательно: мы все одинаковые. Любим смотреть на внешность. Яркую, притягивающую, запоминающуюся. Хороших людей тоже ценим. Но смотрим на красивых. Это — суровая правда жизни. А умненьких и сереньких, но очень добрых и милых мышек выбирают ботаны. Неудачники. Отщепенцы. Лохи, короче. И не потому, что они такие классные. А потому, что на красивых и ярких у них силенок недостаточно, и смелости. Подбирают то, что останется на обочине жизни, так как в центр им дорога заказана.

Он говорил размеренно, не торопясь. Каждым словом вбивая гвозди в ее и без того израненную душу. Разве Женя сама об этом не догадывалась? Конечно. Во всех книгах и фильмах счастливыми были героини с хорошей внешностью. А страшненькие — только в комедиях и драмах. Но ведь хотелось верить, что и другие люди бывают…

— Молчишь? Не споришь? Наверное, потому, что я сейчас твои главные мечты разрушаю. Но лучше сейчас, чем годам к пятидесяти. Когда тебя позовет замуж какой-нибудь урод, трижды разведенный с красотками.

— И что мне теперь делать? Пойти в монастырь или лучше сразу повеситься? — Никогда еще в жизни девушка не была так близка к истерике.

— Поздно, дорогая. Надо было вешаться два года назад, а не проситься, чтобы я тебя забрал с той заправки. Столько сил потрачено, времени, денег… Зря, что ли? Даже не вздумай такой ерундой заниматься. С того света достану.

— Тогда — что?