Дрессировщик русалок

Потом нас с двух сторон зажали мощные здоровяки, которым, судя по всему, принципы не позволяли пользоваться дезодорантами, отчего кабина вездехода мгновенно превратилась в нору перепуганного скунса.

МакКормик с Куртом, знакомые с жизненными приоритетами своих помощников, предусмотрительно сели в юркий джипик с брезентовым верхом, затем на нас натянули вышеупомянутые мешки, и мы поскакали.

Именно поскакали, а не поехали, потому что амортизаторы в вездеходах, наверное, не предусмотрены конструкцией. Во всяком случае, в этом их точно не было, а асфальтированную дорогу в джунглях бассейна Амазонки незаметно проложить довольно трудно.

В общем, мы с дочкой к концу пути превратились в макак-мутантов. Ну, у обычных макак попка красная, а у нас она, думаю, приобрела пикантный оттенок баклажана.

Не знаю, как перенесла дорогу Лхара, судя по постоянному плеску и глухим ударам, доносившимся из-за спины, она могла бы сравнить себя с оливкой, случайно попавшей в шейкер, если бы знала, что такое шейкер. И оливка.

В общем, все было очень мило.

Потом вездеход остановился, послышались громкие голоса, разговаривавшие на немецком. Похоже, мы добрались до местного КПП, или что там у них охраняет въезд на территорию паучьего гнезда Йозефа Менгеле.

Нет, все-таки победно-дебильный мужской гогот – явление внерасовое. В любой точке планеты он звучит одинаково.

Поорали, поржали, поехали дальше.

Когда же это кончится? Миазмы, коими щедро делились с попутчиками наши сопровождающие, вытеснили из кабины весь кислород. И даже открытые окна не спасали, потому что они обдували только этих вонючек, направляя волны смрада аккурат в нашу сторону.

– Мама! – простонала Ника. – Я больше не могу! Меня сейчас стошнит!

– Ты не поверишь – меня тоже.

– Молчать! – немедленно рявкнул тип слева. – Не разговаривать!

– Нихт ферштеен, – буркнула я и заорала на английском: – Остановите машину! Моей дочери плохо! Она сейчас потеряет сознание!

Ника поддержала меня характерным звуком, после которого обычно начинается порча обивки и салона.

Водитель, видимо, вовсе не был настроен отмывать после нас свой любимый вездеходик, срочно пнул по спине педаль тормоза, таратайка возмущенно рявкнула и остановилась.

Скунсы-переростки на повышенных тонах объяснили водителю, что он был неправ. Водитель послал их туда, откуда они в свое время появились на свет. Как-то так, немецкие ругательства мне знакомы гораздо меньше, чем английские. Не говоря уже о наших, родных, усвоенных на генетическом уровне.

Через пару минут послышался голос МакКормика:

– Что тут у вас происходит? Почему остановились?

– Так женщина орать начала, а девчонка, похоже, сейчас обблюется! – пояснил водитель.

– Снимите с них мешки.

– Но мы же еще не приехали! – загугнил тип справа.

– Ох, Ганс, – тяжело вздохнул МакКормик, – не дослужиться тебе до начальника охраны, увы.

– Это почему же?

– Соображаешь туго. Мы ведь уже на территории Центра, здесь наши дамы будут жить, гулять, поэтому им можно, даже нужно осмотреться.

Мешки с нас сняли, дышать стало полегче, но ненамного. Пришлось применить метод кукушонка. Вернее, попробовать применить, поскольку наши с дочкой размеры явно уступали размерам боковых птенчиков, поэтому вытолкнуть их не получилось.

Да и не стоит особо усердствовать, поскольку я решила изображать из себя смертельно усталую, изможденную лихими испытаниями женщину. Эдакую холеную неженку, избалованную женушку известного певца, совершенно неспособную на активное сопротивление и побег.

Выбитые двери? Да господь с вами, это не я! Они изаначально держались на соплях, и когда я слегка подергала ручку, двери и упали, вот.

Обвинения Курта? Вообще, бред какой-то, посмотрите на него и на меня!

В общем, из образа выходить не стоило, а то потом обратно не пустит.

Я в изнеможении откинулась на спинку сиденья и еле слышно простонала:

– Стивен, если вы немедленно не уберете от нас этих мерзких вонючек, нас с Никой и на самом деле вырвет! Мало того что ужасно трясло и укачивало, так еще и рядом две смердящие кучи!

– Мы уже почти приехали, Анна, – ушлепок понимающе усмехнулся. – Еще буквально пять минут, и мы на месте.

И тут Ника зажала руками рот и испуганно вытаращила глаза.

– Ганс, быстро выпусти девчонку! – рявкнул МакКормик и снова перешел на английский. – Ок, дамы, можете выходить. Готовы оставшуюся часть пройти пешком?

– Попробуем, – прошелестела я. – Только если медленно. Вы нам скажите только, куда идти.

– Ну что вы! – Хренов Экспериментатор услужливо подставил мне согнутую в локте руку. – Я буду вашим гидом.

Заметьте, его никто за язык и другие части тела не тянул!

Напарник Ганса, который облагораживал салон вездехода с моей стороны, весьма удачно стал против ветра, отчего волны смрада забивали ноздри при малейшем движении парнишонки. А движений хватало, после долгого сидения истинному арийцу жизненно необходимо было почесать запотевшие тестикулы. Что он весьма энергично и делал, причем, судя по звуку, строительным скребком, а не рукой.

Так что изображать дурноту мне не пришлось, она сама услужливо топталась у выхода на сцену.