Древесная магия партикуляристов

— Я всегда знал, что нормальным людям приходится разгребать за героями дерьмо. Но и предположить не мог, что это и в буквальном смысле так.

— Погоди, — сказал кот. — Вот настанет время Большого Ежегодного Квеста, ты еще все проклянешь.

— Ой, не говорите, — простонал Юлий, елозя ногами по дну тазика в тщетной надежде отыскать там слой неостывшей воды.

Его отчаяние было бы еще полнее, если бы он знал, что в предпраздничной суете пропустил донесение от пансиона «Зеленые дали» — Матиас получил какие-то новые сведения и новое нападение вот уже готово совершиться! Увы — почтового голубя съела одна из лошадей.

Глава 10. Городская библиотека

Не обманывай ребенка, если только ты не собираешься его убить.

Личный кодекс Матиаса Бартока

Лютеру Кирстгофу было всего восемь лет от роду, однако ошибся бы тот, кто сказал, что сей молодой человек входил в ряды совершенных невежд. Напротив, Лютер, хотя и не чурался обычных детских развлечений — так, он охотно гонял голубей, кидал камнями по консервным банкам и дрался с соседскими мальчишками — при всем том отличался изрядной тягой как к естественным наукам, так и к изящной словесности. Поэтому самое жаркое время всякого дня — то есть приблизительно с двух до четырех пополудни — он проводил в городской библиотеке. Это, конечно, было связано и с тем, что мать его отличалась огненным темпераментом, посему от жары не страдала и окон не закрывала. В библиотеке зато было хорошо и прохладно, ибо там работали люди, более ортодоксально подходящие к своему здоровью.

В тот день Лютер, по обыкновению, явился в библиотеку сразу после того, как товарищи его детских игр разошлись по домам вкушать насильный послеобеденный сон. Он привычно помахал рукой служительнице за стойкой — его знали и пропускали без вопросов, ибо отец Лютера каждый месяц вносил изрядные пожертвования, — и степенно, как то и положено в столь почтенном месте, вошел под своды читального зала.

Любимый стул Лютера — массивный, черный, с гнутыми ножками — стоял у самого окна. Приблизившись к нему, Лютер с изрядным раздражением заметил, что стул этот уже занят. На нем с неизъяснимой наглостью восседал некий тип в черном плаще, абсолютно не скрывавшем большой, инкрустированный черненым серебром арбалет. Тип откинулся на стуле таким образом, что тот оперся на шкаф спинкой, и бессовестно дрых. На лице наглеца лежала страницами вниз какая-то книга, и Лютер аж задохнулся от возмущения такой неаккуратностью. На столе перед ним была навалена без всякого порядка еще целая куча изданий самого различного сорта.

Тем не менее, воспитание в очередной раз взяло вверх над раздражением — Лютера частенько посещали трудные мысли, уж не скажется ли такая тенденция отрицательно на его будущей эмоциональной жизни, — и мальчик только тяжело вздохнул. После чего вежливо осведомился:

— Уважаемый господин, простите, что беспокою ваш отдых, но, если вам все равно где спать, не могли бы вы пересесть?..

Человек вдруг особенно громко всхрапнул, вздрогнул, потерял равновесие, но со стула не слетел. Аккуратно, двумя пальцами снял с лица книгу и положил ее на стол, поверх прочих. Потом сел ровно и посмотрел на Лютера стеклянным взглядом серо-зеленых глаз.

— Мне все равно, где спать, — произнес он ровным голосом. — А разве библиотека предназначена для сна?

Такая постановка вопроса поставила Лютера в тупик.

— Вообще-то, нет, — сказал он. — Но вы же спали. Поэтому я и спросил.

— Я не спал, — столь же ровно отозвался человек. — Я тренировал свою выдержку. А теперь мне пора.

Он встал и начал методично собирать книги. Лютер вытянул шею, и сумел увидеть название на одной из них — «Великие роды Гвинаны».

— Ух ты! — выпалил мальчик почти против воли, ибо был живым и общительным ребенком, а кроме того, чувствовал себя несколько неловко, поскольку потревожил сон этого господина, а он теперь так предупредительно уходит. — Так вы тоже интересуетесь историей?

Человек прекратил собирать книги, медленно повернулся и смерил Лютера взглядом. Лютер не испугался: его отец смотрел грознее, когда им с сестрой случалось оторвать его от написания Абсолютно секретной Книги.

— Не совсем. Меня интересует только один род — Марофиллы.

— А! — воскликнул Лютер. — Вас тоже?! Меня они очень интересуют — такое семейство! Вы знаете, что их наследственная магия — жутко необычная?.. А их дух-хранитель рода — это же вообще! — голос Лютера пресекся, ибо мальчик просто не в состоянии был совладать с потоком эмоций.

Человек в черном посмотрел на него с несколько большей толикой внимательности.

— Дух-хранитель рода? — спросил он.