Древнеарийская философия том 1 и том 2

Противореча своему статусу в обществе, церковь к концу Средневековья стала крупнейшим землевладельцем. Принимая в дар по завещаниям ценности, прежде всего, землю, скупая поместья разорившихся дворян, и, переманивая, пока такое было разрешено, их крепостных лучшими условиями жизни, проистекающими от освобождения духовной власти, если не всех, то немалой части налогов, церковь непрерывно усиливала свои экономические позиции.

Правда, участником экономических отношений она была довольно-таки однобоким. Вырывая своим авторитетом значительные ресурсы из их полноценного оборота, церковь стала большим препятствием на пути развития страны, и потому поднятое жизнью требование лишения церкви привилегированного положения в обществе, включая его материальную компоненту, было лишь вопросом времени.

Ища выход из создавшегося положения, государство нашло опору в горожанах, кровно заинтересованных в установлении твёрдой власти, столь необходимой для поступательного экономического развития, а также в обедневших дворянах. Последние стали получать обеспечение своей деятельности, в основном уже деньгами, а не поместьями, и уже не от своего сеньора, а напрямую от верховной власти.

На их базе формировался государственный аппарат «феодально-абсолютистского государства», скреплённого авторитетом монарха. Опираясь на него, жёсткая структура государства вторгалась в объединения прежних аморфных феодальных образований, преобразуя их в крепкие национальные организмы, большинство из которых существует и поныне.

Впрочем, возникающие тогда самодержавные монархии вовсе не имели ничего против создания свода общеизвестных законов. Обосновывающее легитимность власти монарха всеобщее требование организации нормальной жизни в условиях её невиданного дотоле усложнения заставляло и самого монарха подчиняться таким правилам.

В противном случае никто не мог гарантировать ему возможность удержания своего трона даже при самых широких репрессиях. Поддерживаемый общественным мнением действовал принцип, что хана нельзя сменить, но хана можно убить.

Именно тогда появилось являющееся одним из краеугольных камней буржуазного мировоззрения понятие нации как сообщества людей, связанных не только этническими, но и экономическими связями невиданной ранее силы. Национальная идентификация, столь сильно отличающаяся от космополитического мировоззрения феодальной эпохи, и вытекающий из неё национализм были проявлением усложнения общественной структуры.

Результатом такого процесса, показавшего несостоятельность прочих методологий государственного управления, стали окончательно отделившиеся от монарха достаточно самостоятельные от него органы власти. Но, несмотря на столь сложное переплетения различных интересов, в смысле государственной службы все служили исключительно верховной власти, что и создавало впечатление подлинного национального единства.

По мере объединения стран и успокоения их жизни на повестку дня встал вопрос о судьбе того многочисленного и воинственного контингента, который играл роль ударной силы в период войн за достижение национального единства. Как и во времена крестовых походов, когда стояла аналогичная задача в отношении избыточной части возросшего по численности населения, его энергия была направлена во внешнюю среду и привела к созданию первой колониальной системы.

Впрочем, и кроме обедневшего дворянства, далеко не все представители уходящего со сцены правящего класса придерживались устаревших взглядов. Широко вовлечённые в идущие на смену устарелым конструкциям новые структуры, они приветствовали перемены и также представляли собой опору государственной власти.

Однако, вследствие инертности востребованные жизнью преобразования производились достаточно медленно. Реально в период господства феодально-абсолюстических государств, за исключением разрушения натурального хозяйства и возникновения общенациональных рынков, не произошло заметных изменений основ господствующего строя общества.

Был произведён только косметический ремонт его обветшалого фасада. Существовали многочисленные феодальные пережитки, и потому, в частности, механизм управления государством носил ярко выраженный сословный характер.

Привилегии у высших сословий и уже ненужные в новой действительности права, которые также справедливо рассматривались именно как привилегии, сохранились в полном объёме. Вдобавок к ним действовала система «кормлений», способствующая дикому разгулу коррупции.

Нередко государство, как в эпоху рабовладельческого строя, давало возможность собирать налоги с тех или иных территорий частным лицам. Как и ранее откупщикам, им передавались соответствующие государственные полномочия.

Данные сборы шли на удовлетворение собственных нужд сидящих на кормлении, которые зачастую никак не пересекались с национальными интересами. Часто занимавшим даже незначительные государственные посты чиновникам выплачивали пенсионы иностранные государства, требующие в качестве компенсации оказание вполне определённых услуг.