Древнеарийская философия том 1 и том 2

Используя новые возможности, ставка стала делаться на решительную победу над противником в генеральном сражении. Все прочие аспекты, в том числе и политического характера, начали считаться второстепенными.

Практика показывала, что они без труда решаются после уничтожения основных сил противника. Как следствие, главным объектом боевых действий становилась полевая армия противника, а не опорные пункты его обороны.

Разгромленный же противник, как такое было продемонстрировано после разгрома Наполеоном пруссаков под Иеной и Ауэрштердом в 1806 г., подвергается беспрестанному, решительному и жёсткому преследованию, не дававшему ему опомниться, по крайней мере, до подхода подкреплений. Нужная для такой войны манёвренность наполеоновских армий достигалась переводом их снабжения провиантом и фуражом, как в прежние времена господства конницы, на местные ресурсы, тогда как их противники оказывались скованными обозами централизованного снабжения.

В результате, в области стратегии все силы скапливались преимущественно на направлении главного удара с целью вынудить противника принять генеральное сражение в неудобных для него условиях. Все прочие участки фронта, конечно же, с учётом их важности, прикрывались небольшими силами по остаточному принципу.

Новые веяния были приняты далеко не всеми и не сразу. И Наполеон ещё в 1797 г. заметил баварскому генералу Вреде, что«в Европе много хороших полководцев, но они видят слишком многое одновременно»¹⁴¹.

И добавил, что «я вижу только одно, именно главные силы противника»¹⁴². Далее, утверждал он, «я стараюсь раздавить их, зная, что всё второстепенное уладится само собой»¹⁴³.

Расчленённость и манёвренность строя ударной тактики позволяла концентрировать усилия на заранее выбранном узком участке фронта сражения, в частности, резко подняв значение резерва, который вновь стал выделяться. Артиллерия также стала располагаться по фронту неравномерно, создавая огневое превосходство на направлении главного удара.

Под влиянием примера Наполеона, она становится, как частью резерва, так и средством манёвра, и её главное предназначение начинает заключаться в подготовке своей мощью решающего штыкового удара по противнику. Сам же удар обычно наносился с упором на штык на небольших участках разваливающегося фронта противника.

Неравномерная концентрация сил позволяла без труда взламывать оборонительную линию противника, особенно тонкие строи линейной тактики. Обычно приверженный к линейной тактике противник не успевал восстанавливать целостность своей боевой линии, что являлось залогом победы.

И только тактический гений Веллингтона, герцога Уэсли, искусно использовавшего в сражениях рельеф местности, трудно преодолимый для ударных колонн, позволил линейной тактике выжить в английской армии. Армии же всех прочих государств Европы сменили официальную военную доктрину.

Росту возможностей способствовало и изменение качества солдатского материала. Армии начали становиться национальными, комплектуемые, либо на основе рекрутского набора, как оно было в Российской империи, либо на базе всеобщей воинской повинности, впервые введённой во Франции после победы Великой французской революции.

Чувства патриотизма и прогресс вооружения, сделавший его, главным образом артиллерию, более лёгким, а войска, соответственно, более манёвренными, несмотря на многократный рост их численности, позволил осуществлять на практике более продуктивные тактические формы ударной тактики. Они не требовали характерной для линейной тактики прежней муштры, но обязывали всех проявлять инициативу и сообразительность.

Результатом и стал переворот в стратегии и тактике. Медлительность, опора на крепости и бесплодное маневрирование на коммуникациях противника ушли в прошлое, а их место заняли напор, быстрота и решимость.

Нарождавшуюся философию лучше всего отражают слова Наполеона, утверждавшего, что «принципы войны – те же, что и осады»¹⁴⁴. Как следствие, «огонь должен быть сосредоточен на отдельной точке, и, как только будет пробита брешь, равновесие нарушается, и всё прочее уже ничто»¹⁴⁵.

Если подходить к делу буквально, то, разумеется, следует признать ошибку Наполеона, объясняемую тем, что у него, участвующего во многих полевых сражениях, практически не было опыта осады крепостей¹⁴⁶. А восходящие к новаторству Тюренна методы ведения войны, ставшей уже практически полевой, а не крепостной, когда именно на поле боя решаются судьбы крепостей и империй, значительно отличались от способов осады крепостей.