Древнее зло в кресле босса

И он снова поцеловал, на этот раз я приложила усилия, чтобы не отталкивать. Наоборот, выпустила силу из мышц и позволила себе расслабиться. Раз уж я к таким ласкам не была готова, то в них самые острые эмоции и содержатся. Вот только Зло рождено с умениями разбираться во всех грехах – понятия не имею, чего он точно добивался, но в самом этом поцелуе хватало умения, чтобы ярость моя куда-то начала пропадать. А это проблема! Тут ведь очень спорный момент назревает, дорогой Гришаня: мы или продолжаем целоваться так же, или каким-то образом вспоминаем, на что именно надо было злиться…

Изменение моего настроения он не уловил – по крайней мере, останавливаться как будто не собирался. А я кто такая, чтобы останавливать того, кто целует так замечательно? А ласка становилась глубже, напряженнее, в ней уже концентрировался нарастающий грех – или он у меня в животе концентрировался? И руки не хотели останавливать его ладонь, уже заползающую под широкую рубашку.

Я так бы хотела нас обоих остудить, но у меня отняли это право – мужчина сам оторвался от моих губ, но не отодвинулся и продолжал ловить мои теперь сдавленные выдохи.

– Люба, мы можем продолжить здесь или в спальне.

Если уж давать самый честный ответ, то он будет таков: сначала здесь, а потом в спальне – два раза. И какого черта мы все еще в одежде? Но вредность характера неискоренима, потому я свой хриплый голос узнала, а вот смысл уловила не сразу:

– Мы не можем продолжать. Это еще не все?

– Все, если ты хочешь, – он с улыбкой отдалялся от меня. Куда, черт сексуальный? Вернись на место!

Судорожно поправила рубашку, хотя она и не открыла взгляду ничего лишнего – он все, что нужно, на ощупь изучал. Подтянулась, тряхнула головой, выбрасывая наваждение.

– Тогда я требую провала в памяти!

– Зачем? – Григорий будто удивился. – Такие кошмары помешают спокойно спать?

Помешают, но не кошмары. И казалось, что это-то он как раз превосходно понимает, потому и я на этот раз попросила, уняв гордость:

– Сделай провал. Ведь всем предыдущим жертвам делал.

– Чтобы они не придумывали объяснения необъяснимому. Но ты уже в курсе, с кем связалась. На кой хрен удалять несколько минут – чтобы ты и в следующий раз так же меня боялась? Или мне тебе последние два месяца стереть?

– А так можно было? – обрадовалась я. – Стирай! И потом сразу уволь, когда я на работу явлюсь – уволь меня, Гриша, иначе мою натуру не уймешь! Я, конечно, воин света, но это от безысходности – лучше б вообще ничего не знала.

– Какое интересное решение твоей проблемы. Но я-то все буду помнить, потому просто подведу историю к той же точке. Она неизбежна, хоть десять раз попытаемся повторить.

Он смотрел на меня веселыми глазами, и я не сразу сообразила, что не так… А когда сообразила, не смогла испугаться. Просто красный ему очень идет, именно этот оттенок – кровавая радужка, распускающаяся от расширенного зрачка неровной звездой. Иллюзия или сама спала, или он ее снял, желая посвятить меня в еще один пункт о себе. Я попыталась припомнить, какой цвет видела раньше, – и никак не могла. То был не его цвет, им же придуманный для конспирации. Намного легче вообразить на месте красного желтый…

– А можешь желтый? – возглас опередил мысль.

– Это не совсем от меня зависит, – он будто наслаждался моим любопытством и слегка склонил голову. – Увидишь желтый – значит, я задумал что-то хитрое. Черный – я спокоен. Красный – беги.

– Ничего себе, это так странно… Стоп! Но сейчас как раз красный!

– А я что сказал? Беги.

– Куда?

– Или в спальню, или от меня, полагаю.

Я быстро спрыгнула со стола и заозиралась, пытаясь представить, где в этом лабиринте найдется моя собственная одежда.

– Я тут вспомнила, что мне домой давно пора. В смысле, к Татьяне! Подвозить не надо – спасибо, что не успел предложить!

– К Татьяне для отчета? Ваш маленький орден все еще существует? Вы бы хоть фонарики прикупили, воины света, – подтвердил он, что в курсе вообще всех деталей моего бытия.

Я бежала по коридору, заглядывая в комнаты. Во второй увидела свои вещи на краю стола. Но это мне не мешало громко ругаться:

– Вася, ты конченый гад, понял? Предатель и ничтожество!

– Его здесь нет, не надрывайся так, – ответил Гриша из столовой так же громко. – Я его отправил погулять.

– Тогда передай ему, что он гад и ничтожество!

– Ага. Обязательно. Как он мог – вот так верно служить мне? Идиот, наверное.

– Придурок!

– Это ты сейчас о ком?

На провокационный вопрос я отвечать не стала – уже переоделась и отправилась к двери. Но перед ней замерла, вспомнив о трудности.

– Гриш, открой, пожалуйста.

– При одном условии – завтра мы снова встретимся здесь. Я согласен на сделку, если не буду сидеть на голодном пайке.

И, не дожидаясь моего кивка, распахнул дверь. Я вылетела в подъезд и помчалась по лестнице, не хотелось ждать лифта под смеющимся взглядом.