Древнееврейская музыка и пение [современная орфография]

Другим фактом присутствия пляски в ветхозаветном культе считают древнее описание праздника кущей, о котором у евреев сложилась пословица: «кто не видел веселья дома Haschiavah (места, где черпалась вода в день праздника), тот не вкушал настоящей радости в своей жизни». Вот как описывает талмуд[289] это празднество. «Когда приходил к концу праздник, все собирались пред домом Haschiavah; каждый нес ветвь миртовую, и пальмовую, к которым привязывались лимоны. Самый дом Haschiavah представлял четыре канделябра 25 метров высоты, на вершине которых стояли вазы, назначенные для жертвенного возлияния; это были небольшие башни или маяки, обставленные каждый четырьмя лестницами. Четыре молодых кандидата в священство, держа в руках сосуды с маслом, каждый в пятнадцать литров, всходили по лестницам и выливали масло. Из старых поясов священнических наскоро делали фитили и зажигали масло. Кроме этих четырех больших огней, башни были обставлены множеством мелких огней, так что во всем Иерусалиме не было дома, который не был бы освещен огнем дома Haschiavah. Между тем начинались игры и песни. Священники и левиты пели гимны Иегове и вся толпа направлялась к дому Иеговы. Четыре благочестивых и известных добрыми делами еврея плясали с зажженными факелами, воспевая св. гимны; левиты делали тоже и Иерусалим оглашался беспрерывно звуком кинноров, невлов, кимвалов, труб и других музыкальных инструментов. В момент, когда достигали пятнадцатой ступени лестницы, отделяющей двор женщин от двора мужчин, левиты останавливались и снова пели. При первом пении петухов, два священника, стоя в воротах верхних, трубили в трубы разные священные формулы. Затем оборачивались на минуту к востоку, потом опять оборачивались к западу с словами: «отцы наши некогда обращали спины к дому Иеговы, а лице к востоку, повергаясь перед солнцем, но мы обращаемся к Богу, к Нему устремляем наши взоры». В этом рассказе много замечательного: 1) процессия совершается среди иллюминации; 2) народ идет рядами в двух отдельных массах мужчин и женщин, чтобы, как замечает талмуд[290], не дать повода к шалостям; 3) четыре старца с факелами пляшут, воспевая гимны; 4) церемония заканчивается после петухов обращением то к востоку, то к западу. Здесь действительно пляска стоит близко к культу, но, как видно из всего этого описания, обстановка праздника сильно отзывается не еврейским духом. Огненная башня, танцы с факелами в руках, пение петухов, указывают обстановку культов египетских и ассирийских, а туры, образуемые обращениями то на восток к солнцу, то на запад к храму, не отличаются от туров астрономической пляски, введенной Нумою Помпилием в культы римские и отчасти остающейся доселе в некоторых местностях Сицилии, и в этом смысле можно согласиться с Пруденцием, что пляски позднейшего празднования кущей у евреев были мерзостью, но вовсе не в смысле гнусных мистерий[291]. Как близко напоминало это позднейшее еврейское празднование помпу египетского богослужения, видно из того, что языческие писатели Тацит[292], Плутарх[293], смотря на эти празднества, заключали, что евреи поклоняются Бахусу Озирису. Конечно, это предположение абсолютно ложно по отношению к внутреннему содержанию еврейского культа, но с внешней стороны вид пляшущих старцев и пляшущих женщин, может быть с тирсами и масличными ветками в руках как в хороводе Иудифи[294], на подобие вакханок, мог ввести в заблуждение римских писателей. Но, если такое заблуждение простительно римским писателям, то его нельзя простить новейшим писателям, полагающим, как например Кальмет, что в самом храме иерусалимском были девы вакханки или баядерки для храмовой пляски[295]. Иосиф Флавий положительно говорит, что пляски имели место только за стенами храма и прекращались при вступлении процессий во двор храма[296], не говоря уже о том, что о плясках не упоминается в законодательстве Моисея и в храмовых установлениях Давида, что было бы необходимо, если бы пляски имели у евреев какое нибудь религиозное значение. Заключения Кальмета от частных и исключительных случаев употребления пляски вне храма в процессиях к содержанию танцовщиц при храме похожи на то, как если бы кто на том основании, что в праздничных процессиях католической церкви иногда открывают шествие девочки, одетые в белом, усыпающие путь цветами, заключил, что католическая церковь имеет у себя штат цветочниц. Что касается призывания, заключающегося в псалмах «хвалить Иегову в ликах» (хороводах)[297], то это относится к домашней жизни народа. Хоры поющих и пляшущих можно сказать не прерывались пред воротами древнееврейских городов, куда, по изображению Библии[298], молодые собирались петь и играть, а старцы беседовать и посмотреть на веселье юности. Таким образом словами: хвалите Иегову в ликах псалмопевец увещевает даже эти домашние игры устроят во славу Иеговы.