После этого отец шел к матери, чтобы увидеть лицо сына, поскольку, посмотрев на лицо новорожденного сына, [87] «отец освобождается от всех долгов и достигает бессмертия»[9]
(Васиштха-дхармасутра, XVII, 1). Посмотрев на лицо сына, он совершал омовение в одежде, приглашал старших и совершал церемонии нандишраддхи[10] и джатакармы. Вообще говоря, шраддха — неблагоприятная церемония, но в этом случае она была благоприятной. Она предназначалась для угощения предков. Харита говорит: «От удовлетворения предков при рождении сына возникает религиозная заслуга. Поэтому пусть, пригласив брахманов, принесет предкам шраддху в сосудах, полных сезама и золота». «Брахма-пурана» также предписывает совершение нандишраддхи при рождении сына (Вирамитродая, I, с. 188).Церемонии и их значение
Медхаджанана.
Теперь начинались собственно церемонии джатакармы (Параскара, I, 16; Гобхила, II, 7; Ашвалаяна, I, 15 и др.). Первой церемонией была медхаджанана[11] (пробуждение разума). Она исполнялась следующим образом. Отец своим безымянным пальцем и с помощью какого-либо золотого предмета давал ребенку мед[12] и масло или только масло. Другие добавляют к этому кислое молоко, рис, ячмень и даже белесые, черные и рыжие волоски черного быка.[13] Применялась формула: «Бхух я помещаю в тебя, бхувах я помещаю в тебя, бхур, бхувах, свах — все это я помещаю в тебя». Церемония медхаджанана говорит о том, что индийцы придавали большое значение интеллекту ребенка и именно интеллект считалось необходимым передать ему в первую очередь. Вьяхрити, произносимые в этом случае, символизировали разум.[14] Их произносили вместе с великой мантрой «Гаятри», которая содержит молитву о развитии одаренности. То, чем кормили ребенка, также способствовало его умственному развитию.[15] Согласно медицинскому трактату Сушруты, свойства масла (гхи) следующие: оно способствует красоте, оно жирное и сладкое, оно излечивает от истерии, головной боли, эпилепсии, лихорадки, несварения желудка, избытка желчи, оно улучшает пищеварение, память, разум, способности, красоту, семя и жизнь (Шарирастхана, 45). Свойства меда и золота[16] также благоприятны для умственного развития ребенка. Согласно «Гобхила-грихьясутре», в это время ребенку давали имя. Это было тайное [88] имя, известное только родителям. Оно не сообщалось другим, поскольку считалось, что враги могут совершить над ним колдовство и таким образом повредить ребенку.[17]Аюшья
. Следующей частью церемонии джатакармы была аюшья — обряд, обеспечивающий ребенку долгую жизнь. Отец бормотал около пупка или около правого уха ребенка: «Агни долговечный, благодаря деревьям он долговечен. Посредством этой долгой жизни я делаю тебя долговечным. Сома долговечен благодаря травам и т. д. Брахма долговечен благодаря амрите и т. д. Риши долговечны благодаря обрядам и т. д. Жертвоприношения долговечны благодаря жертвенному огню и т. д. Океан долговечен благодаря рекам и т. д.» (Параскара, I, 16, 6). Таким образом, всевозможные истории о долгой жизни рассказывали над ребенком и по ассоциации идей верили, что благодаря их называнию жизнь ребенка также будет продлена. Совершались и другие обряды ради долгой жизни. Отец трижды читал стих: «Тройной век...», думая, что это в три раза увеличит жизнь ребенка. Если отец хотел, чтобы сын прожил положенный ему срок жизни, он прикасался к нему, читая гимн «Ватсапра».[18] Не удовлетворяясь только своими пожеланиями, отец приглашал пять брахманов, предлагал им встать в пяти местах и просил их дышать на ребенка. Таким образом брахманы помогали вдыханию жизни в ребенка.[19] Стоявший с южной стороны говорил: «Дыхание сзади», с северной: «Дыхание спереди» и т. д. и пятый, смотрящий вверх, говорил: «Дыхание сверху» (Параскара, I, 16, 10-15). Если помощь пяти брахманов не могла быть обеспечена, то отец сам произносил эти слова, обходя вокруг ребенка. Считалось, что дыхание способствует жизни, поэтому цель этой магической церемонии — усилить дыхание ребенка и продлить его жизнь. Землю, где рождался ребенок, люди естественно считали помощницей в благополучных родах и потому почитали ее. Отец произносил ей благодарственные слова: «О Земля, я знаю твое сердце, твое сердце, которое обитает на Небе, на Луне, его я знаю, пусть оно знает меня». Дальше он молил ее: «Пусть мы увидим сто осеней, пусть мы услышим сто осеней» (Параскара, I, 16, 17).