Древнейший

Вежливо коснувшись шляпы, он попрощался с женщинами. Воин держался с Каллен уже куда более уверенно и смело, отчего Кадайль удивленно захлопала глазами, глядя на мать. Затем Доусон легким галопом ускакал в начало строя и исчез за теми же воротами, в которые они вошли накануне днем.

— Ненавижу ждать, — прошептал Брансен.

— Он вернется, как только сможет, — заверила его Каллен.

— Откуда ты знаешь? — спросила Кадайль, удивленная на сей раз очень уж уверенным тоном матери.

— Он хороший человек, — ответила Каллен и поспешила скрыться от расспросов в новом доме.

— Кажется, ей начинает нравиться в Вангарде, — сухо заметил Брансен.

— Цапле здесь придется непросто, — ответила Кадайль, заставив его совсем погрустнеть.

— Этой птице везде нелегко, — отозвался юноша, повернувшись к ней и стараясь говорить тихо, чтобы не изобличить себя, но был так взволнован, что это давалось ему с трудом.

— Я знаю, — сказала Кадайль. — Но чем дальше мы от Этельберта с Делавалом, тем лучше.

— Надо было отправиться в Бехрен, а не ехать на север, — посетовал Брансен и отвернулся, снова приняв облик Цапли, поскольку рядом прошла пара обитателей городка.

— Мы ищем ответы и потому едем туда, куда влекут нас вопросы, — сказала Кадайль. — Сейчас они привели нас в Вангард. Возможно, мы не так далеки от Бехрена, как тебе кажется. Доусон несколько раз бывал там, в городе, который он называл Джасинта. Дорога занимает целый сезон, но он раньше туда плавал и обещал отправиться еще.

Брансен, казалось, немного успокоился. Кадайль помогла ему войти в дом, где им предстояло повести несколько тревожных дней, ожидая возвращения Доусона с обещанными новостями.

В конце следующей недели он под звуки фанфар появился перед их домом, вызвав изрядную суматоху. Его сопровождали двадцать с небольшим всадников. В основном это были опытные воины-вангардцы, которых выдавала манера держаться в седле и обращаться с оружием. В остальных Брансен, Кадайль и Каллен узнали своих попутчиков с корабля.

— Как я рад видеть вас этим прекрасным утром, — поприветствовал Доусон троицу, когда те вышли ему навстречу, но спешиваться не стал.

Его спутники, вооруженные и облаченные в латы, выстроились по бокам и тоже остались в седлах.

Брансен попытался что-то сказать, но тут же зашатался и упал бы, не подхвати его в последний момент Каллен и Кадайль. Они замечательно отрепетировали эту сцену.

— Не нужно этого делать, — заметил Доусон.

— По-вашему, мы должны были позволить ему упасть ничком? — удивилась Каллен.

— Я имел в виду, не нужно притворяться, — пояснил Маккидж, и все трое взглянули на него с недоумением. — Вам, Брансен Гарибонд. Ваша маска калеки никого здесь не обманет.

Брансен заикался и пускал слюни. Это не было притворством, потому что он отпустил гематит.

— Не смейте насмехаться над моим мужем! — возмутилась Кадайль.

— Вашим мужем? Разбойником?

— Я не понимаю, о чем вы. — Молодая женщина подхватила пошатнувшегося Брансена, затем решительно шагнула к Доусону. — Вы приехали, чтобы издеваться над нами? Или можете сообщить что-то о брате Бране Динарде?

— Он мертв.

Кадайль на миг оторопела, а Брансен застонал, будто его ударили в живот.

— Мне очень жаль, честное слово, — несмотря на странное поведение, Доусон казался искренним. — Бран Динард был убит двадцать с лишним лет назад по дороге в часовню Абеля. Он так до нее и не добрался. Братья думают, что на него напали поври. Это вполне вероятно. Между владыками тогда царил относительный мир, а гномов в этой стране всегда было полным-полно.

— Мертв? — пробормотал Брансен.

Он думал о книге Джеста, о своем спасении. Ему казалось нелепостью, что человек, написавший столь великий труд, мог так глупо умереть посреди дороги.

«Человек, написавший эту книгу», — повторил про себя Брансен и понял, что назвал так своего отца.

Все чувства куда-то исчезли, будто он разучился испытывать их. В эту минуту откровения все потеряло для него смысл. Он не хотел верить Доусону, но даже не знал, потому ли, что тот человек написал книгу Джеста, или потому, что погибший был его отцом.

Его отец мертв! Брансен ожидал большего потрясения, чем испытал. Слишком уж долго не было никаких новостей. Он никогда не знал этого человека и не смог бы его найти.

— Кто вам сказал? — спросила Кадайль, заикаясь почти так же, как муж.

Это заставило Брансена взять себя в руки.

— Монахи в часовне Абеля.

— Вы лгали нам! — упрекнула его Кадайль, а Каллен, стоявшая рядом, в ужасе вскрикнула.

— Лгал, сознаюсь, но ради вас же, — спокойно ответил Доусон. — Хватит уже шататься и пускать слюну, молодой человек! Неужели вы и впрямь думали, что сможете спокойно бродить по стране в таком узнаваемом облике? Да в каждой хонсейской часовне знают, что надо остерегаться человека-Цапли, который убил владыку Прайда и посеял смятение в тамошних землях.

— Это неправда! — запротестовала Кадайль.