Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества

На субботу и воскресенье иноки собирались обыкновенно в церковь для принятия Святых Тайн. Если не было особой монастырской церкви, то ходили в ближайшую сельскую церковь[493]. Для общественного богослужения в египетских монастырях назначались только два времени: вечер и ночь[494]. Ночное богослужение начиналось прежде пения петухов и оканчивалось до зари. В зимнее время, когда ночи длиннее, служба продолжалась до четвертого пения петухов[495]. Богослужение состояло в пении 12–ти псалмов, сопровождаемых молитвами. Пение псалмов разделяли так, что если было два певца, то каждый пел по шести псалмов, если три, то по четыре псалма, если четыре, то по три. Более четырех певцов не бывало[496]. Псалмы слушали, сидя на низких седалищах[497]. По окончании каждого псалма чтец читает молитву, и тогда все встают и стоя благоговейно молятся несколько времени. «Аллилуиа» пели только при трех псалмах, которые имеют это надписание[498]. Славословием «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу» оканчивали только антифоны[499]. После молитвы, по примеру читавшего молитву, делали все земной поклон и тотчас же вставали и, распростерши руки, совершали опять молитву[500]. Вообще молитвы прерывали чтение псалмов, хотя на краткое время, но часто так, что если псалом содержал много стихов, то два или три раза прерываемо было чтение его молитвою. Если чтец продолжает чтение, то пресвитер, ударяя рукою о седалище, на котором сидит, заставлял этим всех вставать на молитву[501]. После 12–ти псалмов полагалось два чтения — одно из Ветхого, другое — из Нового Завета, но в субботу и воскресенье оба чтения были из Нового Завета — одно из Посланий Апостольских или из Деяний, другое из Евангелия. Так было и во всю Пятидесятницу[502]. Ночные молитвы оканчивались 148–м псалмом[503]. В церкви впереди, обыкновенно, становились пресвитеры; тишина в храме соблюдалась невозмутимая, особенно во время молитвы. В это время, кроме голоса священника, заключающего молитву, не слышно было никакого голоса, разве невольно от преизбытка чувств послышится какой‑либо вздох[504]. Однажды Иоанн Колов, стоя в церкви, вздохнул, не зная, что кто‑то есть позади него, и как узнал, поклонившись, сказал: «Прости мне, авва! Я не выучил еще и начальных правил»[505].

Богослужение заключалось троекратною молитвою и коленопреклонением[506]. Третий час в субботу и воскресенье назначался для совершения Евхаристии. Все иноки одевались в те одежды, которые получали в первый раз при вступлении в иночество. В полном иноческом одеянии[507], но босые, входили они в церковь. Здесь диаконы омывали им ноги в тазу, особо для сего устроенном, который посему считался в числе священных предметов[508]. К причащению монахи подходили, снимая пояс и милоть[509]. Причащались отдельно Тела Христова, которое давалось каждому в руки и принималось концами перстов[510], и отдельно Крови Христовой из чаши, держимой диаконом[511]. Больных братий ходили причащать в келлии. Отшельники, жившие далеко от храмов, и иноки, отправлявшиеся в путешествие, брали с собою святое Причастие. Василий Великий пишет: «Все, проходящие монашескую жизнь в пустынях, где нет священников, имеют Причастие дома и принимают его своими руками. А в Александрии и Египте даже из мирян почти каждый имеет дома у себя Причастие»[512]. Это Причастие хранилось в чистом полотне (μουσικιον)[513]. В некоторых обителях, как, например, у Аполлоса, монахи причащались ежедневно и вкушали пищу телесную только тогда уже, когда вкусили пищу духовную. В день воскресный совершалась только одна служба до обеда, но она была довольно продолжительна[514].

Вечери любви

В Скиту и горе Нитрийской после службы в воскресенье желающим из братии раздавали иногда паксамы (сухие хлебы) и по чаше вина[515]; часто кроме того устроялись вечери любви, то есть обеды из приношений, которые делались на братию[516]. Эти приношения были имущество, даримое вступающими в монашество[517], остающееся после умерших иноков[518]. Многие монахи считали как бы обязанностию, если имели средства, жертвовать иногда на вечери любви[519]. Сюда обращались приношения мирян, состоявшие в плодах, хлебе, вине во время начатков сбора винограда[520]. Присутствовали на вечери любви по приглашению[521]. Стол для почетных старцев был особый[522]. Кто‑либо из старших иногда подавал чаши братии. Каждый, принимая ее, должен был сказать: «Прости»[523]. Но из уважения к великим старцам иногда не решались принимать эту услугу из рук их[524].