Древнекитайская философия. Эпоха Хань

Ныне все происходит иначе: чиновники тиранят народ, начальники надменны. Бросив работу на нивах, [оставив] шелковичных червей, простолюдин, [причастный к тяжбе], обязан явиться к присутствию и ждать с утра до вечера, прежде чем его пропустят внутрь; если же [у него] нет протекции, чиновник [его] так никогда и не примет. Независимо от того, причастен [он] к делу или нет, [его] держат здесь много месяцев и дней, домочадцы же в ожидании исхода [тяжбы] перестают заниматься делами. Если же дома остаются немощные, приходится приглашать соседей, чтобы они присутствовали на разборе дела и носили [задержанному в присутствии] еду[1172]. Когда разбирательство приходит к концу, [оказывается, что] пропал труд [людей] в течение года и от этого в Поднебесной появились голодные. Однако неразумным чиновникам, вершащим суд над людьми, [до этого] дела нет.

[Если] в областном и уездном присутствии [на человека] возвели напраслину, [он вынужден идти выше]. Окружное присутствие [обычно] не проявляет желания разобраться в деле, что приводит [человека] к полному разорению, [так как ему приходится] отправляться в далекую Верховную палату[1173]. [Но] Верховная палата не может разобраться, где правда, а где ложь, [она] старается закончить дело с помощью проволочек, поэтому придумывает такое: повелевает доставить судебное дело в столицу в течение ста дней, а если [оно] приходит раньше, заставляет переделывать в документах даты. Все это противоречит тому, к чему стремился Шао-бо, когда вершил суд, сидя под грушей. Это точно соответствует словам: «Хотя он и прочитал триста стихотворений "Ши цзина", если ему передать [дела] управления государством, он не справится с ними. Какая польза от того, что он столько прочитал?»[1174]

Конфуций сказал: «В судебных делах я разбираюсь так же, как и другие люди»[1175]. Отсюда видно, что все люди со способностями выше средних могут отличить кривду от правды, разобраться в законах, могут служить начальниками волостей, околотков, мелкими чиновниками, [у них] достаточно способностей рассудить [любое] дело, чтобы не было ропота; если же так не случается, на это существуют свои причины.

В «Цзо чжуане» говорится: «В действительности много людей ненавидят прямоту и стыдятся справедливости»[1176]. Правый отстаивает справедливое, тверд в своей воле, [поэтому он не оказывает] милостей мелким чиновникам; неправый же дает взятки тем, кто ведет дело, и поэтому начальник волости, начальник околотка помогают [ему] погубить правого. Если правому случится выиграть дело после апелляции, тогда мелким чиновникам наказания не избежать, и поэтому [все они вместе] стараются оговорить [правого]. Когда простолюдин судится с [каким-либо] заправилой, его позиция слабее, [чем у его противника], потому что заправилу поддержат и в области, и б уезде. Ведь случись правому выиграть дело [после апелляции в вышестоящей инстанции], тогда начальнику волости, начальнику околотка и мелким чиновникам наказания не избежать, и поэтому все в уезде стараются оговорить его перед областью. Положение одного человека, тяжущегося с целым уездом, слабее, поэтому область подтвердит решение уезда. Ведь случись правому выиграть дело [после апелляции], тогда начальнику области наказания не избежать, и поэтому вся область старается оговорить [правого] перед округом. Положение одного человека, тяжущегося с целым округом, слабее, поэтому округ [просто] подтвердит решение области, не станет глубоко вникать в дело и [правый] вынужден будет пуститься в дальний путь, чтобы добраться до Верховной палаты. Но Верховная палата не в состоянии разобраться в деле, она заинтересована лишь во взыскании судебных издержек. Если [человек] беден и [у него] мало денег, выхода у него не будет, [он] опоздает с подачей апелляции; [если он] богат и [у него] денег много, он наймет кого-нибудь, пошлет его к себе домой за деньгами и сумеет, [таким образом], добиться продления срока подачи апелляции со ста до тысячи дней. Такой суд помогает богатым и коварным, притесняет бедных и слабых! Разве можно в этом случае добиться справедливости?