Древнекитайская философия. Эпоха Хань

Ныне каждое му тучного поля может дать урожай в три ху, и, если с каждого ху [в качестве налога] брать один доу[1212] зерна, это не будет слишком обременительно, зато [государство] за год накопит запасов, которых хватит ему на несколько лет. [И если государь], удовлетворяя свои прихоти, затеет какие-либо неразумные работы либо захочет увеличить награды фаворитам, то и тогда ему не исчерпать запасов. [Если же] отказаться от этого древнего закона, установив более низкий налог, то, когда в какой-нибудь местности сложится тревожная обстановка, в какой-нибудь местности произойдет бедствие, уже менее чем через три года [государству] будет трудно свести концы с концами.

Сидеть и наблюдать, как воины едят траву, стоять и видеть дороги, устланные трупами умерших от голода, — почему так правит государь? Ведь одну долю из двадцати в качестве налога все считали крайне малой, тем более ничтожна теперь одна тридцатая!

Урезать жалованье чиновникам для покрытия военных расходов начали со времен покорения владетельных князей Циньской династией, с покорения окружающих [страну] варваров; Ханьская династия унаследовала эту систему от Цинь и ничего в ней не изменила, [именно] в этом кроется причина, ввергшая государство в опасность.

Нынче земли не имеют постоянного хозяина, народ лишен постоянного обиталища, повседневное жалованье и ранги чиновников не определены. Нужно выработать систему законов, включить в них единые статьи, в которых был бы определен налог в размере десятины, подворный же налог следует оставить без изменений. В настоящее время [в государстве] земли обширны, но малолюдны. Земля со средним плодородием не распахивается, но, хотя это и так, [все равно] для богатых необходимы ограничения, чтобы они не превышали установленной нормы [земельной собственности]. Все земли, где [сейчас] растут травы, должны быть объявлены казенными угодьями, которые могут отдаваться во владение только тем, кому под силу заниматься сельским хозяйством, ибо, если позволить захватывать угодья самовольно, в будущем возможны неурядицы.

Чжэн лунь. Цуй Ши

Сочинение «Чжэн лунь» («Об управлении») написано опытным и честным чиновником династии Восточная Хань Цуй Ши. Автор занимал должность управителя области Уюань, был шаншу — сановником, ведающим писаниями, или императорским секретарем. В своем сочинении он указывает на пороки и беды своего времени, на лихоимство чиновников и пытается, ссылаясь на примеры легендарного и исторического прошлого, подсказать власть предержащим, как исправить положение дел в государстве. При этом его неизменно заботит положение народа, в котором он видел основу государственного благополучия.

В истории династии Суй (VI в.) упоминалось сочинение Цуй Ши «Чжэн лунь» в 5 цзюанях, но уже после XI в. оно в основном было утрачено. Один из цзюаней, который приводится ниже, нашел и опубликовал Янь Кэцзюнь. Перевод фрагментов выполнен П. М. Устиным и Линь Лин с текста, помещенного в хрестоматии «Избранные материалы по истории китайской философии (период двух Хань)» (т. 2. Пекин, 1960).

П. М. Устин, Линь Лин

Об управлении

Прежде императоры Яо и Шунь, правители Тан и У опирались на мудрых и прозорливых помощников, широко образованных министров, поэтому Гао Яо[1213] предложил «Планы Гао Яо», от этого эпохи Тана и Юя стали процветать, а И Инь и Цзи-цзы создали [соответственно] «Поучения И Иня» и «Великий закон», от этого эпохи Инь и Чжоу стали благоденствовать. Последующие правители, которые наследовали трон и желали возродить страну, всегда опирались на проекты, предлагавшиеся достойными и мудрыми.

В Поднебесной потом стало неспокойно, потому что, наследуя длительное спокойствие, правители не сознавали, как портились постепенно нравы, как приходило в упадок управление, а изменения в него не вносились; они свыкались с беспорядками и не чувствовали, как это опасно, предавались безделью и беспечности. Одни из них погрязли в [удовлетворении] своих страстей и желаний, перестали заниматься делами государства, другие оставались глухи к добрым советам, возлюбили ложь, пренебрегли правдой, третьи оказались на перепутье, не зная, куда идти. Некоторые доверенные чиновники, оберегая свое положение и мошну, [молчали]; а опальные чиновники хотя и высказывались, но к их речам никто не прислушивался — так наверху рушились дворцовые устои, а мудрые и достойные прозябали внизу без применения. Печально это!